Стенограмма  Всероссийской научно-практической конференции
«Проблемы оптимизации научного обеспечения борьбы с преступностью» (28 января 2011 года)  [1]

Открывает конференцию  доктор юридических наук, профессор, ректор Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации Звечаровский Игорь Эдуардович.

ЗВЕЧАРОВСКИЙ И.Э.

Добрый день, уважаемые коллеги.  Мы рады приветствовать всех в стенах Академии Генеральной прокуратуры России. В работе конференции  принимают участие, помимо сотрудников органов и учреждений прокуратуры, преподаватели и научные сотрудники из 29 регионов России,  республик Молдовы  и Абхазии. Среди участников, судя по регистрации, 40 докторов наук,  если это имеет какое-то значение, и более 60 кандидатов наук. Круг научных  интересов, судя по регистрационным данным, весьма обширен,  и учитывая, что мы знаем друг друга по литературе, по публикациям, тем не менее, можно сказать, что доминируют так называемые представители  отраслей научного знания криминального цикла во всех своих ипостасях, со всеми своими научными интересами.

Как мне представляется, наша конференция не совсем обычна по двум моментам. Во-первых, по названию, а, во-вторых, по числу соорганизаторов. По крайней мере, на моей памяти мы впервые так выстроились – Академия, Общероссийская общественная организация «Российская криминологическая ассоциация», Российская правовая академия Минюста России, ВНИИ МВД, Московская государственная юридическая академия имени О.Е. Кутафина, Юридический факультет МГУ имени М.В. Ломоносова. И в этой связи я бы  хотел поблагодарить соорганизаторов, отметить, что мы не мешали друг другу на стадии подготовки и могу отметить только то,  что  мы достойно содействовали тому, чтобы провести сегодняшнее мероприятие.

И второе. Название конференции «Проблемы оптимизации  научного обеспечения борьбы с преступностью». Я даже не знаю, где здесь делать ударение или акцент. На словах «проблемы научного обеспечения»? Но ключевое все-таки слово  и самое загадочное  – оптимизация. В этой связи невольно приходит на память период советским конференций, когда у нас была такая стандартная тема – проблемы совершенствования законодательства о борьбе с преступностью. И под этим флагом обсуждалось все, что можно было обсуждать в этой связи. Поэтому мне  бы меньше всего хотелось, чтобы мы в ходе нашей работы растекались и все-таки попытались найти, если говорить об оптимизации, если  не в ходе конференции, то после ее проведения, один  из наиболее оптимальных способов научного освещения той проблемы, которая нас всех здесь объединяет.

Я желаю нам всем успешной работы.  Программа у вас на руках. Я предоставляю  слово своем коллеге Гирько Сергею Ивановичу, доктору юридических наук, профессору,  начальнику ВНИИ МВД России.

ГИРЬКО С.И.

Уважаемые коллеги, я прежде всего хотел бы поблагодарить организаторов и соорганизаторов за возможность представить в такой представительной научной аудитории тезисы той информации, которая будет опубликована затем в более развернутом виде в сборнике.

Я бы хотел начать с того, на чем  акцентировал внимание Игорь Эдуардович, и поговорить об оптимизации. С моей точки зрения, оптимизация – это поиск наиболее эффективных путей решения той проблемы, о которой идет речь. В данном случае вопрос касается оптимизации и совершенствования научного обеспечения деятельности  органов внутренних дел. Надо прямо сказать, что  мы этой проблемой  занимаемся непосредственно не первый год, а с 2009 года, когда Институт был  определен координатором в вопросах научно-методического обеспечения этой деятельности, занимаемся еще и непосредственно.

Многие из здесь присутствующих, тот, кто связан с практикой внедрения научных  разработок и рекомендаций  в практическую деятельность, знают  известный тезис, которым  руководствуются практические работники о том, что наука не в полной мере удовлетворяет нужды практики.  Получается так,  что наука старается, стремится, а практика оценивает это не в полной мере. И как бы процесс идет, обмен научной информацией происходит, а  повышение эффективности  оперативной, суде6ной деятельности не происходит. Мы накануне коллегии 2009 года  попытались детально разобраться во всех этих нюансах и особенностях процесса научно-методического обеспечения. Что получилось? Два цеха, которые можно условно называть «научный» и «практический», находятся в состоянии неадекватном. Практический цех, так называемые  практические работники,  которые,  с одной стороны, призваны выделить импульс тех проблем, которые требуют научной разработки,  а после того, когда получают  научный результат, активно внедрять его в практику и увидеть позитивный эффект на конкретных примерах своей оперативно-судебной деятельности в виде конкретных фактов выявленных,  раскрытых и т.д. преступлений, этого не делают. Посмотрели почему. Убедились, что часто рекомендации,  которые направляет и рекомендует для внедрения наука, остаются не востребованными. Они зависают на полках у чиновников. Они не доводятся до непосредственного  исполнителя. В конечном итоге они не оказывают тот позитивный эффект на практическую составляющую, которые  они призваны выполнять.

Причина, по которой это происходит,  с нашей  точки зрения, заключается  в том, что в органах внутренних дел  нет специально выработанного механизма, который позволял бы видеть то, что  практика заказывает науке для разработки. И затем, когда получают  научные  результаты, внедрять эти результаты в практическую деятельность, нарабатывать соответствующую методику этой деятельности, а в конечном итоге подсчитывать те результаты,  которые появляются.  Это в двух словах.

Мы понимаем, что те научно-практические секции, которые сегодня существуют в территориальных органах внутренних дел, действовали во многих случаях формально, потому что людей, которые там присутствовали, отбирали по случайному стечению обстоятельств, специально не готовили,  и в конечном итоге методикой организации работы по  внедрению,  по взаимодействию с научным сообществом и Министерством внутренних дел они не обладали. За эти годы проведены некоторые практические эксперименты и в некоторых министерствах внутренних дел и управлениях  внутренних дел взяты под контроль и  под нашим методическим руководством  сформированы научно-методические  секции. Там, где они работают активно и правильно, эффективно, там есть результат. Мы этот опыт видим,  знаем и мы его представили руководству своего ведомства.

А теперь несколько  слов о самом научном цехе. Он пребывает тоже в состоянии  разрозненном, в состоянии,  мягко выражаясь,  не очень адекватном тем задачам,  которые диктует и требует практика. Мы посмотрели, что у нас есть из учреждений, в которых должна  жить и развиваться научная деятельность.  Это система образовательных учреждений и научно-исследовательских учреждений. Так вот,  в конечном итоге  одни работают на образовательный процесс, другие занимаются обеспечением практической составляющей деятельности органов внутренних дел. Конечно, и в одной системе,  и в другой  существуют и развиваются, можно сказать, спонтанно научные школы, потому что состояние этих школ не отслеживается, приток туда  научных работников, особенно молодых, не контролируется и не направляется. Во многих случаях импульс, который выдает практика для научной разработки, воспринимается неадекватно. Есть случаи, когда  материалы не блистают научной  и практической новизной и актуальностью.  То есть научный цех тоже имеет свои проблемы, которые требуют  ресурсной, а самое главное – «визуальной» поддержки для того, чтобы видеть  и знать, что там происходит.

Но самая большая проблема,  которая была обнаружена в апреле во время проведения коллегии и при подготовке к ней, это то,  что все элементы, которые я навал, не имеют общей координации, то есть работа эта, по сути,  не оценивается, документы не направляется и не координируется. То есть нет единого координатора. Так вот, в апреле прошлого года координатором этой работы  коллегия определила наш институт. За это  время сделано многое, и многое изменилось, но тот процесс изменений, который сейчас происходит  и называется реформированием или совершенствованием системы органов  внутренних дел, он, конечно,  в определенной степени наложил свой отпечаток и на работу  по координации научного обеспечения деятельности органов внутренних дел.

Отвечая  на вопрос, что является основным в вопросе совершенствования научного обеспечения органов внутренних дел,  я хочу сказать так.  Первое – нужно сформировать систему научного обеспечения до конца,  так, как представляется это на модели, которая отработана и  предложена  руководству Министерства внутренних дел. Второе – надо добиться того, чтобы элементы этой системы имели соответствующее адекватное ресурсное, кадровое и иное обеспечение для того, чтобы выполнять возложенные на нее задачи. И третье,  чего нужно добиться, – это добиться  единой координации,  взаимодействия всех этих элементов для того чтобы концепция,  выработанная нами, а называется она «О повышении эффективности деятельности органов внутренних дел на научно-методической основе»,  чтобы  эта концепция могла  себя реализовать  и чтобы она заработала. В этом случае  важно непосредственное воздействие научного сообщества, прежде всего, конечно, органов внутренних дел¸ то есть наших  научных, образовательных учреждений.  Но, учитывая,  что научное сообщество не  разделяется по частным квартирам, эта материя более широкая. При подготовке тех или  иных научных разработок наши коллеги общаются в формате конференций и непосредственного общения с учеными, юристами из других ведомств. Например, в процессе сегодняшней конференции.  Поэтому в научные результаты попадают наработки всего научного сообщества, российского, да и зарубежного тоже. Так вот, надо добиться того, чтобы научный результат,  который по высоким оценкам проходит экзамен на  свою состоятельность, потому что очень многие наши материалы получили позитивную оценку не только  практиков, но и коллег,  которые работают с нами и сотрудничают, чтобы эти научные результаты попадали в руки практических работников. Чтобы они знали, как воспользоваться методиками и рекомендациями, которые вырабатывает наука, а в целом, чтобы опора на научные знания и информацию являлась в деятельности органов внутренних дел  приоритетной. Считаю,  что главным в этом является достижение законности. Как мы знаем, законность это  – строгое и единообразное исполнение законов всеми  органами, должностными лицами и гражданами. Так вот, самое главное, чтобы эти научные рекомендации и  методики порождали у правоприменителей стереотип действовать по закону. Если мы этого добьемся,  у нашего правового государства  есть будущее. Спасибо.

ЗВЕЧАРОВСКИЙ И.Э.

Спасибо, Cергей  Иванович. Слово предоставляется Герасимову Сергею Ивановичу, доктору юридических наук,  профессору, ректору Российской правовой академии Министерства  юстиции Российской Федерации, сохозяину территории, на которой мы находимся.

ГЕРАСИМОВ С.И.

Уважаемые коллеги, представляется, что сегодня должен состояться  крупный разговор о путях улучшении научного обеспечения борьбы с преступностью. Слишком важна и ответственна заявленная  тема. Вынесенный в наименование конференции  термин «оптимизация» такого обеспечения – это, конечно, политкорректность организаторов форума. От острых вопросов и объективной  оценки состояния науки  и научной продукции в сфере противодействия преступности не уйти. По многим ощущениям и непосредственным наблюдениям оно тревожно (далее см. статью С.Е. Герасимова в настоящей книге).

ЗВЕЧАРОВСКИЙ И.Э.

Слово предоставляется проректору Московской Государственной юридической академии имени О.Е. Кутафина, доктору юридических  наук,  профессору Мацкевичу Игорю Михайловичу.

МАЦКЕВИЧ И.М.

Уважаемые коллеги, я хотел бы поприветствовать участников знаменательного форума, пожелать нам всем очень хорошей, продуктивной  работы. С огромным вниманием и пользой для себя и для последующих наших научных работ выслушать доклады. Хотел  бы выразить особую благодарность  Академии Генеральной прокуратуры и, конечно же, Российской криминологической ассоциацию, которая на протяжении многих, многих, многих лет – я еще помню себя аспирантом, когда все это только начиналось – проводила и регулярно проводит такие конференции, которые являются площадкой для широкого обмена мнениями и  осуществления возможной дискуссии. Если  вы помните, на этой площадке в свое время мы занимались и проблемой дедовщины, и  проблемой латентной преступности, организованной преступности и многими другими проблемами, которые в разной степени, несмотря на те трудности, о которых говорил  предыдущий докладчик, все-таки были реализованы. Я убежден, что какая-то польза  все-таки от нашей  работы  есть. Проблема действительно большая, связь науки с практикой всегда была проблемой, но сейчас это усугубляется тем, о чем совершенно правильно говорилось, что нас перестали слушать практически совсем. Хуже того, профессиональную работу по подготовке тех или иных предложений осуществляют непрофессионалы.  То есть люди,  далекие от тех проблем, которыми они должны были заниматься.

Я приведу простой пример, поскольку это все происходит на моих глазах. Кстати говоря, по криминальным циклам защищается достаточное количество работ, которые проходят Высшую Аттестационную Комиссию. В порядке информации.  Здесь юристы не являются такими лидерами. С хорошей  точки зрения, не являются лидерами. Например,  в прошлом году порядка 90 докторских работ всего-навсего было защищено по всей стране, юридических. Для сравнения. У экономистов в месяц 200 докторских работ проходит. То есть, если с этой точки зрения считать,   то у нас с экономикой должно быть супер, отлично, хорошо. Но проблема глубже. Проблема заключается в том, что из  юридических работ, которые защищаются,   менее 5%  работ  докторских  и кандидатских защищаются  теми людьми, которые не занимаются реально наукой. То есть в основном это люди из практики или вообще  со стороны,  непонятно откуда, которые защитились, заниматься наукой в дальнейшем не планируют и не собираются. Это краеугольный  камень нашей  проблемы.

Я еще раз хочу пожелать хорошей работы тем организациям, которые созданы на базе и с помощью криминологической  ассоциации в Питере, в Москве, других регионах. На базе нашей Академии недавно воссоздан союз криминалистов  и криминологов, чтобы мы все вместе, несмотря на все трудности, продолжали заниматься нашим любимым делом. И  я убежден, что в этом зале  находятся люди неравнодушные, которые, несмотря ни на что, будут этим заниматься,  будут мало того, что предлагать, еще и настаивать на реализации тех положений,  которые мы разрабатываем. Тем более, что возможности у нас достаточно большие и весомые  –  мы не будем друг друга обманывать. Спасибо.

ЗВЕЧАРОВСКИЙ И.Э.

Спасибо,  Игорь Михайлович.

Комиссаров Владимир Сергеевич, доктор юридических наук, профессор,  заведующий кафедрой уголовного права и криминологии юридического  факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.

КОМИССАРОВ В.С.

Добрый день,  уважаемые коллеги. Я  прежде  всего хотел бы поблагодарить Азалию Ивановну как основную движущую силу, движитель,  можно в таком смысле выразиться,  этого мероприятия. Именно из ее уст прозвучала  первоначально идея о  проведении под эгидой нескольких крупнейших вузов  Москвы и  России мероприятия, связанного  с обеспечением научных основ борьбы с преступностью. С моей точки зрения,  это уже новое качество,  новый этап по сравнению с теми конференциями,  «круглыми столами» и т.п., которые проходят в научном мире ежегодно, практически ежемесячно. Я имею в виду прежде всего Российскую Федерацию. Но здесь предпринята попытка объединения усилий для того, чтобы достучаться до власти. Я далеко не уверен, что самим фактом работы этой конференции и даже более того, фактом принятия каких-либо документов, обращения, а я считаю, что такие документы должны приниматься. Я целиком и полностью солидарен с Сергеем  Ивановичем Герасимовым, что есть масса вопросов, решение которых зависит прежде всего от власти. С моей точки зрения, самое принципиальное, что есть в этом смысле, это отсутствие не просто научно-обоснованных позиций, связанных  с проведением политики борьбы с  преступностью, но и ткиборь преступеносьроьюнчто естбло это еще и  отсутствие желания формировать основы такой политики, но не со стороны научного потенциала  Российской      Федерации, не со стороны ученых, а, прежде всего, со стороны власти. У меня такое ощущение,  что  довлеют и в процессе правотворчества, и правоприменения, да и  в правовом воспитании две составляющих. С одной стороны, правовой нигилизм, с другой – правовой фетишизм. В этих условиях прежде  всего нужно сформулировать ту самую концепцию, стратегию, как угодно ее можно назвать, борьбы с преступностью. Ибо без уголовно-политических составляющих, без расстановки соответствующих приоритетов, судя по всему, власть просто-напросто не желает  исполнять свою функцию обеспечения безопасности граждан этого государства от различных форм проявления преступности.

С моей точки зрения, может быть это мероприятие будет начальным камешком в основе последующих действий. Но, забегая вперед, я бы для себя определил центральную идею, то, что  касаемо научного обеспечения борьбы  с преступностью. Вопрос номер один  на нашем этапе,  нашего сообщества, научного потенциала общества – это добиться  проведения парламентских слушаний по состоянию Уголовного кодекса. Действительно парадоксально. Два года уже функционирует соответствующая комиссия по подготовке новой редакции Гражданского кодекса Российской Федерации. Имеет  полную поддержку и со стороны Президента, и со стороны правительства. А что касаемо УК, то он тоже в этом нуждается. Все это признают уже, даже на уровне законодателей, даже на уровне тех лиц,  которые непосредственно рулят законодательством в сфере уголовного правотворчества, на уровне  Крашенинникова,  на уровне первого заместителя  Груздева. Все признают во что превратился Уголовный кодекс. Но дальше стоп. А реальной поддержки того, чтобы изменить ситуацию, к сожалению, пока в стенах парламента мы не получаем. Несмотря на все попытки со стороны научного соо6щества Российской Федерации, может быть, действительно не скоординированных. С моей   точки зрения,  это объединенное  или проходящее под эгидой ряда крупнейших вузов России мероприятие по своей научной отдаче, полагаю, будет иметь определенное значение. И  есть только одно пожелание, чтобы все-таки после того, как пройдет сегодняшнее мероприятие, в умах,  в сознании,  в подходах что–то было изменено. Благодарю за внимание.

ЗВЕЧАРОВСКИЙ И.Э.

Спасибо. Уважаемые коллеги, переходя к основной части работы нашей конференции, предваряя выступление Азалии Ивановны Долговой, я позволю себе сделать  одну небольшую ремарку, которую мне не так давно приходилось делать. Сегодня докладчики  нередко высказывали претензии к власти. Я бы хотел обратить внимание, что среди  соорганизаторов присутствуют  МВД, ФСБ и Минюст, который выступал инициатором при поддержке Президента по отмене нижних пределов санкций, Генеральная прокуратура. Уважаемые коллеги, мы же с вами все согласовываем. Практически все законопроекты идут через нас. Другое дело, что, может быть, нам нужно изменить алгоритм убеждения, а не механического согласования таких документов. По крайней  мере, на эту тему нужно подумать. В противном случае все наши документы,  которые являются итоговыми, в том числе по Конгрессу уголовного права, чисто характера претензий, остаются  не  услышанными. Потому что мы говорим на разных языках заведомо, и с этим тоже нужно считаться.

ГЕРАСИМОВ  С.И.

Когда принимался Уголовно-процессуальный кодекс, я был  тогда директором НИИ прокуратуры. Мы от прокуроров собрали замечания. 200 с лишним поправок дали прокуроры. Генеральный прокурор  внес в Думу. Где-то 30-40 были приняты, а все остальные  дорабатывались в течение ряда лет. И плюнули на прокурорские 170 поправок. Поэтому не всегда законодатели слышат, слушают и обращаются к специалистам. Вот почему  так происходит.

      С МЕСТА

Сегодня часто понять не могут.

ГЕРАСИМОВ  С.И.

Совершенно верно. С этим нельзя не считаться.

ЗВЕЧАРОВСКИЙ И.Э.

Коллеги, это – их проблема.

Слово предоставляется Долговой Азалии Ивановне, доктору  юридических наук, профессору, заслуженному юристу РСФСР, главному научному сотруднику НИИ Академии  Генеральной прокуратуры Российской  Федерации, президенту Российской криминологической ассоциации.

ДОЛГОВА А.И.

Уважаемые коллеги, идея  проведения данной конференции родилась в процессе проведения ряда  научных форумов, она – результат коллективной воли и желания.

Что такое оптимизация? Оптимизация – это выбор наилучшего варианта поведения из множества возможных. Оптимизация научного обеспечения  борьбы с преступностью – выбор наилучшего  варианта развития научных исследований и внедрения новых научных знаний и рекомендаций в практику, процесс подготовки специалистов.

Это – сложный процесс. И здесь будут говорить о разных составляющих данного процесса.  Я хотела бы сказать, что для  того, чтобы приготовить рагу из кролика надо как минимум иметь кролика. Для того, чтобы оптимизировать научное обеспечение, надо иметь науку. Надо развивать  научные исследования. Надо иметь научные школы. Надо иметь талантливых и творческих научных   сотрудников. И надо им давать работать, проводить исследования, а не использовать их как подсобную силу аппаратов ведомств, что сейчас происходит.

Научный сотрудник силен тем, что наука это – производящая отрасль. Она производит новое знание. Добывать это  знание – тяжкий труд.

Академик Петр Леонидович Капица на юбилее  Резерфорда говорил, что наука – это познание человеком законов природы. Мы можем сказать – и  общества. Эти законы едины, – говорил Капица, поэтому  путь развития науки  предопределен. И ни один человек не может  его изменить. Наука  изучает закономерности какого-то  явления. Эти закономерности не зависят от режима, который существует в государстве, от того, кто стоит у власти, тем более, что представители власти меняются. Закономерности – это закономерности какого-то явления и не считаться с ними – значит не обеспечить в научном отношении тот или иной процесс.

Мы с вами ориентированы на борьбу с преступностью.  Преступность – это то явление,  от которого общество должно быть избавлено по возможности. В той мере,  в какой это возможно. Это – благородная и вечная задача. Я должна сказать, что  наша ответственность за развитие наук о преступности в этом смысле очень велика. И не надо путать научные исследования с методической работой.

Приведу конкретный пример. Сейчас лозунг у нас – мы занимаемся  прикладной наукой. Что такое прикладная наука? Есть фундаментальные исследования, а есть прикладные исследования. Фундаментальные исследования – это усиление интеллектуального потенциала общества. Это добывание того самого нового знания, которое используется в прикладных исследованиях, решающих конкретные задачи интеллектуального обеспечения  инновационного процесса.

Прокуратура РСФСР, в свое время, поставила перед нами задачу объяснить, почему резко растет преступность в отдельных регионах  и чем объясняются резкие различия в коэффициентах преступности в разных регионах. Это – прикладная задача, но  ее  могли бы решить криминологи, которые не занимались  фундаментальными исследованиями? Конечно, не могли. То есть, должно быть органическое сочетание.

Криминологу и любому научному  сотруднику надо набирать знания. Я вам могу сказать по опыту своей  научно-исследовательской работы, что  две трети времени должно идти на набор и осмысление знаний, только на одну треть  исследователь отдает эти знания, но тогда он  их отдает  в наиболее эффективной  и результативной форме. А у нас сейчас в основном, простите, «истрепываются» научные кадры. Каждый день их отвлекают, каждые два часа на внеплановые задания. Причем, часто не имеющие отношения к их непосредственной специальности. Важнейшими характеристиками социальной системы является  научное сообщество, почему и важно наше с вами собрание и суждение, потому что знаете, есть песня «Тебе одной меня судить». Я считаю, только научное сообщество  может судить о качестве ученого и научных трудов. Более высокого суда с точки зрения науки я не знаю  (далее см. статью А.И. Долговой в настоящей книге).

ЗВЕЧАРОВСКИЙ И.Э.

Уважаемые коллеги, пожалуйста, вопросы.

ГЕРАСИМОВ С.И.

К вопросу, который прозвучал по поводу преподавания криминологии, как вы относитесь в Ассоциации?

ДОЛГОВА А.И.

Мы с этим обращением выходили уже 2 года тому назад, оно было опубликовано и направлено адресатам. Я бы еще с удовольствием  обратилась, но хочу сказать: в том, что с криминологией так происходит, виноваты и сами криминологи. Сейчас учебников больше трех десятков. Подчас пишет учебник человек, даже не зная, что такое криминология, но на всякий случай пишет. Сейчас существуют две криминологии в России: криминология  Гилинского и других, которая похожа на социологию преступности в США, и наша криминология, которая развивалась в рамках юридических наук на базовой юридической  подготовке. Я не буду об этом много говорить. Только хочу сказать, что те, кто занимается социологией, никогда серьезных криминологических исследований не проводили. Литературу анализировали – да, суждения высказывали – да, но вот американцы к нам ездят по их инициативе из Министерства юстиции и ФБР. Высказываются сожаления, что нет таких криминологов, которые имеют опыт борьбы с преступностью, которые знают законы, знают всю механику борьбы с преступностью, им с их социологами-криминологами говорить практически не о чем.

ЗВЕЧАРОВСКИЙ И.Э.

Есть еще вопросы? Нет. Спасибо.

Слово предоставляется начальнику Правового управления Генеральной прокуратуры РФ кандидату юридических наук Логунову О.В.

ЛОГУНОВ О.В.      

Уважаемые коллеги!

Настроение в ученом сообществе, как я понял, не самое радужное и это с одной стороны обосновано, с другой стороны, не совсем обосновано, потому что когда возникают такие многочисленные проблемы, то есть где развернуться ученым, есть о чем писать, есть о чем говорить, можно созидать, есть кого научить. Я считаю, что у нашего юридического сообщества сейчас существует обязанность. Это – обязанность говорить правду, в том числе говорить правду власти. Практические работники, к которым я отношусь, не всегда имеют такую возможность, а когда они эту неприятную правду говорят, эти практические работники тоже быстро становятся чистыми учеными и перестают быть практическими работниками. Думаю, многие присутствующие в этом убедились.

Какая сейчас главная проблема и тенденция самая основная в законотворческом процессе, в борьбе с преступностью что сейчас происходит? Я могу сказать – может быть у нас нет скоординированной уголовной политики, но у нас четкий вектор направления движения, и это называется тотальная глобальная либерализация. Она распространяется на уголовное законодательство, на уголовно-процессуальное законодательство, на законодательство представительное, а преступность зачастую у нас снижается путем составной части этой либерализации, которая называется декриминализация. Важно ведь просто сказать, что у нас в стране кража является административным правонарушением, и преступность сразу в два раза сократится и все будет хорошо. Но это не значит, что люди себя будут чувствовать более защищенными, этого не произойдет, но тем не менее статистика  будет у нас хорошая. У нас такая либерализация и декриминализация  идут активно, второй год, и голосов против некоторых моментов, в том числе и среди научного сообщества, мало.

Буквально весной были слушания в нашем парламенте по поводу либерализации экономических преступлений и велась речь о том, что нужно еще много составов декриминализировать, что было частично сделано по 171, 172, 173-ей статье – лжепредпринимательство по созданию фирм-однодневок. Тем не менее, общая тенденция такая есть и когда я там выступал, я примерно сказал следующее: «Вы знаете, а зачем нужно заниматься декриминализацией, либерализацией в отношении экономической преступности?». Ответ был такой: очень жесткое законодательство мешает развитию российской экономики. Мэдофф в США получил 150 лет лишения свободы, а наш Мавроди 4,5 года, при этом скажите, какая экономика в мире самая сильная? Американская. А в Китае  за любые преступления, сопряженные с ущербом более 1 млн. юаней, предусматривается смертная казнь, сотни, тысячи смертных приговоров. По объему иностранных инвестиций Китай занимает первое место в мире. Наверное вопрос все-таки стоит в правоприменительной практике, потому что существует коррупция, существуют плохие профессионалы, необходима реформа правоохранительных органов, но вопрос совершенно не в том, что все нужно либерализировать  и декриминализировать.  От ученых обоснования хотя бы такой точки зрения, к сожалению, на сегодняшний  день нет. У нас фактически произошла декриминализация уголовного преступления, потому что процедура такая –заплатил налоги и освобождается от уголовной ответственности неограниченное количество раз, хоть каждый год. К чему это привело?

Дефицит бюджета  на конец года превысил триллион рублей, мы уже практически исчерпали наш резервный фонд. Налоговые службы сократили, и при этом все эти законодательные изменения проходили на наших глазах. Либерализация продолжается и сейчас, насколько она обоснована, как ее характеризуют ученые? Я вам могу сказать, что я участвовал в обсуждении в Думе, проходит все просто: выступаешь, говоришь и меня спрашивают: «Ну хорошо, раз вы так думаете, скажите, какую вы считаете нужной формулировку?». Ну я сказал, а так можно другое сказать, т.е. научного обеспечения законотворческого процесса как такового на сегодняшний день практически нет. Это соответствует действительности и нам с этим обязательно нужно бороться.

Если говорить о некоторых криминологических аспектах, сейчас формируется новый пакет документов, который направлен на либерализацию уже не экономических преступлений, а в целом. Там речь идет о том, чтобы убрать нижние пределы, там речь идет о либерализации личного состава. Кстати, буквально на днях удалось отстоять 139 ст. УК «Незаконное проникновение в жилище». Хотели декриминализировать и все убрать в административные правонарушения. Средство очень хорошее, потому что преступность резко сократится, и все в стране станет хорошо. Но я приводил примеры, когда вламываются в квартиру, человек практически лишен права на самооборону, потому что одно дело защищаться от общественно опасного посягательства, другое дело – от административного проступка. Все-таки каким-то образом удалось убедить Думу.

Последствия этой глобальной либерализации какие? Я могу сказать основные векторы. Помимо нижнего предела, будет более мягкая политика назначения наказания, чаще условное наказание, не будет отменяться условное наказание при совершении повторного и умышленного преступления  средней тяжести, и на вопросы людей, кто этим занимается, о том,  вы просчитывали ли социальные последствия  этих шагов, ответ был – зачем нам это нужно. В местах лишения свободы сейчас находится в среднем 1 млн. человек, нужно сделать так, чтобы там было в два раза меньше. Давайте сейчас что-то сделаем, нижние пороги уберем, минимальный приговор надо будет пересматривать, освободим сегодня досрочно и т.д. Я говорю: «Ну, хорошо, 500 тыс. человек мы  освободим, а скажите где встречная программа их социальной реабилитации, где они будут работать, где они будут жить?». Ответ примерно такой – не умничайте здесь, нам надо превратить в жизнь эту программу президентскую, сократить в два раза лиц, которые отбывают наказание в местах лишения свободы. А там хоть трава не расти, они будут ходить у нас по улицам.

Научного обеспечения этого процесса тоже сегодня совершенно нет. Даже приведу вам простой пример. Кстати говоря, журналиста Хинштейна хотел бы здесь поддержать, несмотря на критику Сергея Ивановича. Он выражал идеи, которые выражались рабочей группой в период разработки Следственного комитета, там были представители Комитета и т.д. В закон о Следственном комитете  на сегодняшний  день включена норма, говорящая о задержании преступника.  Он имеет право входит в помещение в целях пресечения преступления,  задержания  преступника. То есть в принципе нормы, которые направлены  на охрану общественного порядка,  имеют элемент оперативно-розыскной деятельности. При этом мы все прекрасно знаем, что для всех следователей,  независимо от того, в каком бы органе не работали, полномочия могут проистекать только от одного закона – Уголовно-процессуального кодекса. И больше ничего.

Закон одинаков для всех следственных работников. Зачем в закон о Следственном комитете это включили? Причем, включили часть полномочий, которые есть закон о  милиции и в уже принятом законе о полиции. Сегодня, кстати говоря, он принимается. Или в законе о Следственном комитете не определено его место в системе органов власти. Это что –  орган исполнительной власти? Хотя предназначение комитета  –  исполнение закона в области уголовного судопроизводства, расследование преступлений. Эта задача, естественно, относится к задачам органов исполнительной власти.  Аргументацию я вам могу сказать научную,  о которой говорили представители Следственного комитета,  Администрации президента. Аргументация  достаточно такая: не для того мы создавали Следственный комитет, чтобы включать его в исполнительную власть. Мы  его поставим вообще особняком. При  этом в Конституции такого органа нет, как органа, обладающего какими-то особыми полномочиями. Таких вещей, к сожалению, у нас очень и очень много на сегодняшний день. Мне как работнику и начальнику Правового управления, постоянно приходится с этим бороться. Поэтому я бы все-таки пожелал вашему сегодняшнему форуму успехов, и я просто выражаю мнение  со стороны многих практиков и просьбу к Вам, чтобы вы все-таки не боялись говорить правду и  эти тенденции, которые сейчас есть, находили освещение в ваших научных работах. Спасибо большое.

ЗВЕЧАРОВСКИЙ И.Э.

Спасибо, Олег Владимирович.

С МЕСТА (без микрофона)

Можно один вопросик?  Вы коснулись вопроса. 500 тысяч человек.  …. чтобы их оставили там же …

ЛОГУНОВ О.В.

Мы уходим немножко в другую область. Я хочу Вам сказать следующее. Вопрос не в том, освободится 500  тысяч, 100 тысяч. Нельзя этот вопрос решать просто механически. Вот у нас много сидит, давайте половину оставим,  половину нужно освободить. Я сказал, что если мы освобождаем, то необходима проработка системы социальной реабилитации этих лиц. Просто так выгнать на улицу без копейки денег, без предоставления работы,  без трудоустройства и места жительства нельзя. Должна быть специальная программа. Ее, к сожалению, нет. Я говорил об этом. В первую очередь об этом. То есть все должно быть сбалансировано.  А криминологические последствия этой ситуации вообще  не изучал.

ДОЛГОВА А И.

У нас будет обратная связь с Правовым управлением или нет? Три года тому назад мы направили вам проект федерального закона о борьбе с организованной преступностью, который был разработан межведомственной рабочей группой на основе решения координационного совещания руководителей правоохранительных  органов. До сих пор нам даже спасибо не сказали. Если есть возражения, эти слова до нас тоже не дошли. То есть,  как будто этого проекта закона не было.

Готовилось законодательство о борьбе с коррупцией.  Потребовались срочно наши предложения. Мы послали проект закона о борьбе с коррупцией, срочно сделали. То есть на базе того, что было наработано в течение пятнадцати лет. Как будто кануло в лета. Ни слуху, ни духу. Никаких данных о том,  что этот закон кто-то читал, у нас тоже нет.

В-третьих, у нас попросили,  и это было планом предусмотрено, предложения по совершенствованию законодательства о борьбе с терроризмом. Мы разработали предложения по совершенствованию законодательства в дополнение, изменение Федерального закона о противодействии терроризму. Послали. Кстати, один из сильных моментов. Мы обратили внимание, как  в этом законе регулируется вопрос возмещения вреда жертвам терроризма и участникам контртеррористических операций. Там вообще сотня  тысяч,  триста тысяч, шестьсот тысяч. В то время как  недавно  два  миллиона  выплачивалось каждому,  кто пострадал от  террора.  Все  как в колодец падает.

И третье. Вы сказали, что мы не оцениваем то, о чем Вы говорили. Я Вам обещаю прислать все наши  книги, в которых все это освещено.

ЛОГУНОВ О.В.

Вряд ли Вы писали о глобальной либерализации, об этой тенденции, поскольку первое – общеуголовная либерализация еще не состоялась, там закон будет внесен в марте. И, наверное, вряд ли здесь есть.

Что касается последствий декриминализации по налоговым преступлениям, может быть что-то и писали, я не читал. Я с удовольствием бы прочитал. Или об экономических преступлениях, потому что эта либерализация произошла весной 2010 года.

ДОЛГОВА А.И.

Либерализация – это проявление криминализации нашего законодательства. Это проявление удачного лоббирования криминального интереса, который лежит в основе всех наших реформ. И об этом мы писали, начиная с 91-го года.

ЛОГУНОВ О.В.

Азалия Ивановна, я с удовольствием прочитаю то, что Вы  пришлете. Это очень полезно. Я отвечу на  Ваши  вопросы. Они в принципе лежат в плоскости того, о чем я говорю. Три года назад  я не был начальником Правового управления. Мне придется закон об организованной преступности поднимать. Что касается борьбы с коррупцией и по терроризму, я могу сказать, что Генеральная прокуратура и в прошлом году, и раньше неоднократно направляла предложения в Государственную Думу, в Совет Федерации, в Администрацию Президента.  В том числе и Ваши предложения были учтены. Иной вопрос – каким образом все это дальше рассматривается. У нас сегодня  в стране, если говорить о коррупции и наших предложениях, у нас рекомендации  группы стран ГРЕКО практически  во многом не выполнены, и  вряд ли  есть шанс выполнить. Это касается вопросов ограничения депутатской неприкосновенности. Были предложения Генеральной прокуратуры в этой части, потому что  в европейских  странах в основном депутатская неприкосновенность не распространяется на действия депутата, не связанные с его деятельностью,  как депутата. Если он совершил любое другое преступление, он привлекается, как правило,  в обычном порядке. Но у нас все эти предложения даже не выносятся на  рассмотрение Государственной думы или Совета Федерации. Они  просто замалчиваются. Поэтому эти предложения есть,  в том числе и по терроризму. Кое-какие подвижки там  существуют. Было в принципе принято предложение,  которое поддерживалось Генеральной прокуратурой, об ограничении юрисдикции суда присяжных по таким делам, и многое другое прошло. Я думаю, в связи с последним терактом,  к этой проблеме мы, конечно, вернемся. Спасибо.  А то, что Вы помните все, что нам направили, это очень хорошо. Я по оргпреступности обязательно посмотрю. Спасибо.

ЗВЕЧАРОВСКИЙ И.Э.

Спасибо, Олег Владимирович.

Антонян Юрий Миранович, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ, главный научный сотрудник НИЦ № 1 ВНИИ МВД России.

АНТОНЯН Ю.М.

Уважаемые коллеги, я в своем выступлении  в первую очередь хотел бы поддержать некоторые выводы  и мысли,  которые  содержались в выступлениях Сергея Ивановича Герасимова и Азалии Ивановны Долговой. Я имею в виду конкретную вещь,  вполне конкретную.  Это состояние криминологических исследований. Думаю, Сергей Иванович прав в том, что криминологические исследования осуществляются не на должной высоте. И в связи с этим  не дают того, что они должны были бы дать обществу, дать всем людям. Я попытаюсь выяснить причины сложившейся ситуации.

Первое, что я хотел бы назвать, – это отрыв тех, кто занимается криминологией, и называют себя  криминологами, от  эмпирической  базы. Очень редко, я подчеркиваю это, кто-либо из криминологов  изучает живых преступников, а не читает о них в других книгах или газетах, не видят их на экранах  телевизоров. Это положение еще больше ухудшилось в связи с  тем, что места лишения свободы перешли  в ведение Федеральной службы исполнения наказания. Попасть туда очень трудно. Какого-либо законодательного механизма проникновения туда научных работников не имеется. Поэтому научные работники  лишены возможности  туда проникнуть, не проявляя особой настойчивости и особого желания это сделать.

Второе обстоятельство, которое я считаю необходимым подчеркнуть,  это то,  что  в нашей криминологической науке сложилась  устойчивая, давно повторяемая тенденция апеллировать ни собственным мнением, ни эмпирическими данными, которые ты  сам получил,  а мнением своих  коллег. Открывая книги, монографии и тем более диссертации, я вижу следующее. Ясно представляю себе, что, обложившись десятью, двадцатью монографиями и учебниками,  они приводят мнения Иванова, Петрова, Сидорова и т.д.  Это занимает очень большую площадь. Это производит впечатление очень большой начитанности. И о таких людях иногда, я подчеркиваю, иногда говорят – он очень хорошо знает теорию. На самом деле он теорию не знает. Что такое теория? Это объяснение в первую очередь. Важнейшая функция науки – это объяснение. Это не фенологический уровень научных исследований.  Вот когда есть объяснение, это двигает науку, а не ссылки на десятки других источников.

Возьмем классиков науки. Скажем,  в социологии или  в психологии.  Там минимум ссылок на другие работы. Люди высказывают свое мнение. Я обращаю ваше внимание на работы того же Фрейда или Хорни,  Мертона, у которых очень мало ссылок. Они излагают то, что им известно. То, что они думают. И вот это и есть объяснение. Но у нас все по-другому.  Можно насчитать в одной книге больше тысячи сносок. И, прочитав такую книгу, поневоле думаешь – а что, собственно, произошло? Это просто анализ литературы. Обзор литературы. Я бы внес такое предложение:  в самом начале диссертации дать обзор этого предмета, чтобы человек показал свою подготовленность, свое знание литературы. А дальше пиши то, что ты сам добыл, потому что то, что ты сам добыл, теряется в этих многочисленных ссылках.

Еще одно положение, которое,  как мне кажется, очень хорошо объясняет, почему криминология топчется на месте, и почему мы сами же выражаем свое неудовольствие и недоумение по поводу того, что  так слабо  мы развиваемся. Я сторонник  той  точки зрения, что криминология, которая призвана объяснять в первую очередь, должна не замыкаться в своих собственных рамках. Она должна использовать достижения других наук очень активно. В том числе и социологии, психологии, психиатрии. И сексопатологии, и сексологии. За последние годы  педофильные преступления в нашей  стране  увеличились в 14 раз. Это очень много. Но мы сейчас не можем это объяснить достаточно вразумительно, потому что мы очень плохо знаем биологические и медицинские аспекты этой проблемы. Если криминологи замыкаются в своих собственных рамках,  если они только анализируют преступность,  или  делают обзоры на работы своих уважаемых коллег, мы никуда не двинемся.

Я в этой  связи вспоминаю давнюю дискуссию по поводу соотношения биологического и социального. Ведь тогда был просто детский разговор. Когда профессор Ной ссылался просто на работы биологов, которые не  имели в виду  совершенно никаких преступников, просто писали  о том,  она что он ссылается. И когда-нибудь настанет время, чтобы мы и этим вопросом всерьез занялись.

Я  прошлым летом  имел серьезный разговор с профессором Александровским, членом-корреспондентом Академии медицинских наук по поводу изучения  биологического преступного поведения. Когда  мы очень внимательно посмотрели сколько это может стоить, мы пришли в ужас, потому что ни его ведомство, ни наш институт, ни институт прокуратуры, никто таких сумм  не выделит. На одно оборудование сотни тысяч. Я думаю, может быть пришло время, объединившись, попробовать получить государственный грант на проведение такого исследования, которое, как мне представляется,  имеет большое значение не только для криминологии. И для уголовного права, и для уголовно-исполнительного права. Мы не можем выпускать по отбытии наказания людей, которые совершили тяжкие сексуальные преступления. Я часто бывал и бываю в колониях. Иногда мне говорят – а что мне делать? Я не могу с собой ничего  поделать. Я обращался к врачам, но это так дорого стоит, что я не могу заплатить. Этот вопрос мы  тоже обязаны решить.

Я не думаю, что я смог ответить на все возникающие здесь вопросы, предложить решение всех проблем, которые сейчас имеются в области  криминологического познания, но я думаю, что все-таки без конкретных эмпирических изучений, без выхода за рамки криминологии все-таки эта наука успешно развиваться не может. Спасибо.

ЗВЕЧАРОВСКИЙ И.Э.

Слово предоставляется заместителю директора Юридического института Дальневосточного федерального университета, вице-президенту Российской криминологической ассоциации доктору юридических наук, профессору Номоконову В.А. для сообщения на тему «Некоторые проблемы оптимизации научного обеспечения борьбы с преступностью».

НОМОКОНОВ В.А.

Уважаемые коллеги!

Большое спасибо, что предоставили возможность выступить, тем более что в последнее время из наших дальневосточных окраин вырваться сюда, несмотря на прогресс, несмотря на статус федерального университета, становится все сложнее. Поэтому я не буду делать прогнозы в этом плане, но хотелось бы, конечно, использовать любую возможность пообщаться с коллегами максимально. Тем более, что в этом году лично у меня два знаменательных юбилея. Во-первых, мы вступили в 20-й год существования нашей криминологической ассоциации и, во-вторых, 20 лет  исполняется, как ваш покорный слуга защитил докторскую диссертацию, и здесь как раз присутствуют два моих дорогих уважаемых человека Юрий Миранович, который только что выступил, и Вадим Донатович Филимонов.

Я, может быть, погорячился, слишком широко сформулировал тему своего выступления, за что был наказан тем, что меня поставили в число первых, но я думаю, что С.И. Герасимов и А.И. Долгова сделали достаточно программные заявления и выводы, с которыми я практически полностью согласен. Единственное, пожалуй, я бы подискутировал, что криминология это наука – о фактах, а не о понятиях. Любая наука движется посредством понятий, и мы учим студентов, что криминологическое мышление это прежде всего оперирование криминологическими же понятиями, точно так же, как юридическое мышление, это разговор на юридическом языке и т.д. Я думаю, что тот вывод о деградации науки вообще и криминологии в частности тоже закономерен вполне.

Дело в том, что в государстве и обществе, которое испытывает не лучшие времена, как можно рассчитывать, что махровым цветом будет цвести  не преступность, а наука о ней? Думаю, что это вполне закономерно, и наша задача в этой связи заключается  в возможности мобилизовать свои силы противостоянию разрушительным тенденциям, которые мы переживаем.

Представляется, что сегодня основная проблема научной обеспеченности именно творческого процесса, внедрения научных разработок в сфере борьбы с преступностью заключается не только в качестве научных разработок, о чем говорил Ю.М. Антонян,  и в оперировании эмпирическими данными. Представим хотя бы на минуту, что криминология на сегодня у нас стала идеальной. Что изменится? Я думаю, что почти ничего, ведь мы сталкиваемся с упорной тенденцией невостребованности криминологических рекомендаций.

Я бы здесь подискутировал  с уважаемым Юрием Мирановичем Антоняном, который говорил о том, что мало эмпирики и слишком много мы ссылаемся на других. Вы знаете, новые знания, есть теоретические знания, которые возникают в результате приращения имеющегося. А как можно прирастить имеющееся теоретическое знание, не анализируя, не опровергая какие-то доводы, тезисы и т.д. Это не только обзор, это не столько обзор, это развитие имеющейся теоретической платформы на более высокий уровень.

Здесь может возникнуть другой дисбаланс. Когда читаешь работу и  кажется, что этот человек является одиноким путником в тумане, никого не видит, не слышит, он слышит только свой голос и только его позиция верна. У нас и этого добра очень много. Особенно в учебниках по криминологии. Читаешь некоторые выводы уважаемых коллег и просто диву даешься, откуда они это взяли, на чем основано это положение (далее см. статью В.А. Номоконова в настоящей книге).

КАПИНУС О.С.

Слово предоставляется Лунееву Виктору Васильевичу, доктору юридических наук, Заслуженному деятелю науки РФ, главному научному сотруднику Института государства и  права РАН.

ЛУНЕЕВ В.В.

Дорогие коллеги, я хотел бы согласиться с теми озабоченностями, о которых говорили первые выступавшие. Ситуация складывается так, что криминология никому не нужна в нашей стране, как и в других странах. Мы можем спорить. Там криминологи главным образом социологи, психологи. Я думаю, что криминология нашей власти не нужна, и в этом глубоко убежден. И убежден потому, что на вопрос, который задала Азалия Ивановна своему начальнику, он так ничего и не ответил.  Дело в том, что законы пишутся у нас чиновниками для чиновников.

Я  приведу некоторые аргументы. То, что было в прошлом. Теперь наше соотношение в борьбе с преступностью – борцы с преступностью  и преступники не равноправны. Мы с вами находимся в худшем положении (см. далее статью В.В. Лунева в настоящей книге).

КАПИНУС О.С.

Вопросы, пожалуйста.

НОМОКОНОВ В.А.

Ваше выступление – крик души, и вопросы, которые осветила Азалия Ивановна, – очень сильные вопросы. Я не знаю, какое будет решение конференции, но я предлагаю, чтобы в основе письма Президенту и нашему руководителю тоже, Правительству было все то, о чем вы сейчас говорили. Без науки ничего не делается, нас привлекайте и книгу вашу давайте пошлем одному и второму.

Последнее. У меня есть песенка:

Наука лишь ученым нужна,

Не любят очень умных и ершистых,

А как хорошо бы страна жила,

Если бы больше было юристов.

ЛУНЕЕВ В.В.

Я буду вынужден ответить на этот вопрос. В 1999 году я получил Государственную премию, вручать ее должен был В.В. Путин, а Указ подписывал еще Б.Н. Ельцин. Они не разобрались, что написано было, а если бы разобрались, меня бы на 101-ый км отправили. Я не мог пойти на прием, поскольку уехал на конгресс в Вену, а когда приехал, стал членом комиссии, и мне где-то вручили премию и на этом все закончилось. Но В.Н. Кудрявцев сказал, чтобы я послал книжку Президенту. Я послал и сказал, что надо бороться с коррупцией, не знаю, какой президент после вас придет, а вы сейчас находитесь в такой силе и т.д., ответьте пожалуйста. С тех пор прошло 1,5 года, до сих пор я ничего не получил.

КАПИНУС О.С.

Слово предоставляется проректору Российской правовой академии Министерства юстиции  РФ доктору юридических наук Астанину Виктору Викторовичу на тему «Научно-экспертное сопровождение противодействия коррупции».

АСТАНИН В.В.

Уважаемые коллеги!

Наверное, тема моего выступления несколько выбивается из программы и на фоне фундаментальности прозвучавших докладов до меня и по теме это наверное заметно и режет глаз, потому что борьба и противодействие. Я знаю, что Азалия Ивановна серьезно ориентирована на эту тему, но в данном случае я преднамеренно определил этот доклад, потому что до сих пор есть формальные основания считать это противодействием, потому что мы не видим определения коррупционного преступления. Как-то тема противодействия и борьбы с коррупцией растеклась по разным областям права (см. далее статью В.В. Астанина в настоящей книге).

КАПИНУС О.С.

Спасибо, Виктор Викторович.

Слово предоставляется  доктору юридических наук, профессору кафедры  уголовного права и  криминологии МГУ им. М.В. Ломоносова Селиверстову Вячеславу Ивановичу.

СЕЛИВЕРСТОВ В.И.

Уважаемые участники конференции, я бы на фоне тех пессимистических выступлений о роли науки, о невостребованности науки со стороны наших государственных органов хотел бы внести радостную нотку, поскольку я представляю исследование в области уголовно-исполнительного права, но, к сожалению, я не смогу этого сделать. Хочу сказать почему.

До уровня 2009 года пенитенциарная наука в данном случае была востребована. Достаточно серьезно и хорошо, а, начиная с 2009 года, эта невостребованность четко проявляется, и я сказал бы, в таких экзотических формах, которые свидетельствуют о явном неуважении к представителям науки. Я  думаю, что ни  в одном научно-исследовательском институте, который принадлежит  правоохранительным  структурам, не меняют докторов наук на уборщиков мусора на улице, как это было предложено одним из руководителей Федеральной службы исполнения наказания сделать в отношении сотрудников научно-исследовательского института ФСИН России. Такое пессимистическое вступление отражает сегодняшнее действительное положение дел. Мне просто обидно за моих коллег, которые остались в научно-исследовательском институте федеральной службы исполнения наказаний. А задачи перед пенитенциарной наукой, уголовно-исполнительной наукой стоят очень большие. Они проистекают из концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года. Основное внимание пенитенциарной науки, конечно, будет сосредоточено на научном обеспечении реализации  положений концепции. Но, вместе с тем, существуют проблемы,  которые не отражены в этой концепции, и в данном случае некоторые положения концепции также вызывают сомнение, и здесь также важна роль науки.  По этому направлению, по этому пути идти в настоящее  время не следует. Поэтому я бы хотел остановиться на некоторых направлениях, наиболее актуальных. Конечно, не на всех, я не смогу все охватить, а на тех, которые вызывают в данном случае интерес.

Я бы поставил в первую очередь перед наукой уголовно-исполнительного права проблему оценки эффективности всей  уголовно-исполнительной системы, и, в первую очередь, исправительных учреждений.  Вы знаете, что в концепции  развития уголовно-исполнительной системы сделан вывод о неэффективности деятельности исправительных учреждений, в данном случае исправительных колоний, их большинство в настоящее время. В данном случае в качестве магистрального направления определен переход на тюремную систему исполнения наказания. Между тем, каких-либо научных  обоснований неэффективности не было приведено, да их в данном случае и нет, потому что нет основного показателя, по которому оценивается  деятельность пенитенциарной системы. Это – постпенитенциарный рецидив. Вы знаете, что в советское время существовала система отслеживания рецидива после освобождения из мест лишения свободы. В настоящее время такой системы нет,  хотя отдельные разработки по этому вопросу ведутся. Эти наработки достаточно интересны. Они в данном случае не  соответствуют той официальной статистике, которая дается на общее рассмотрение. Например, указывается,  что рецидивная преступность колеблется в пределах 26% . Это в расчете повторно совершенных преступлений на общий массив лиц, совершивших преступления. А вот интересная  диссертация была подготовлена в Томской области  на основе конкретного эмпирического исследования. Оказывается, что 55% в течение трех лет –это рецидив из  колоний общего режима и 29,6%  в течение трех лет – рецидив из колоний строгого режима.

Конечно, данные очень  серьезные, очень настораживающие, но нам необходимы не только выборочные исследования. Необходима полноценная мониторинговая система учета рецидива после освобождения из этих учреждений. И тогда мы можем сказать, эффективно  действует система исполнения наказаний или нет. Какие факторы влияют на это и какова роль именно этой системы в этом рецидиве. Ведь есть же комплекс других факторов, которые определяют рецидив,  которые находятся вне деятельности этой системы. Но вместо этого в концепции было принято решение, волевое решение по переходу на тюремное  содержание. Хочу сказать, что наука его не предлагала. Я могу вам сказать, поскольку я  в то время возглавлял научно-исследовательский Институт федеральной службы исполнения наказаний,  когда только начиналась проработка этого вопроса. Наоборот, мы отговаривали от постановки этой проблемы. Тем более в такие сроки.

Но, посмотрите, в концепции предусмотрено – в 2013-2016 годах открыть 246 тюрем общего режима, в том числе 58 тюрем для женщин. 161 тюрьму усиленного режима и 21  тюрьму особого режима. Всего 428 тюрем. Хорошо, тюрьмы, но возникает вопрос – о каких тюрьмах идет речь? Мы ведь с вами  привязаны к европейской тюрьме. К тюрьме, которая  соответствует европейским стандартам. Мы иную тюрьму открывать и строить не можем, поскольку сразу попадем под санкции Европейского комитета против пыток,  Европейского  суда по правам человека и т.д. Спрашивается, зачем мы будем строить  и открывать те «зинданы» и тюрьмы, которые в данном случае не будут соответствовать требованиям европейского стандарта.

Так вот,  для того, чтобы открыть такие тюрьмы, я приведу вам данные, которые были два года назад рассчитаны, озвучены. Одно место в следственном изоляторе современного типа с охранными сооружениями, со средствами безопасности,  с надлежащими материально-бытовыми условиями два года назад стоило один миллион рублей. Сейчас инфляция.

ДОЛГОВА А.И.

Сколько квадратных метров?

СЕЛИВЕРСТОВ В.И.

С учетом семи квадратных метров на человека в одиночном  и  до четырех в двухместном и трехместном исполнении. В настоящее время для того, чтобы обеспечить не 500 тысяч осужденных, как было  сказано тюрьмами,  а около 800 тысяч осужденных, почему я говорю не 500, а 800? Да потому, что этот вопрос уже поднимался на этой конференции, когда говорили о либерализации уголовного закона. О том, что готовится большой законопроект. Действительно,  он готовится, и санкции снижаются, и некоторые составы будут изменяться, но эти составы за  преступления  менее тяжкие и не представляющие  большой опасности. А в  местах-то лишения свободы, как правильно сказал Виктор Васильевич, 85% за тяжкие, особо тяжкие. Поэтому декриминализация никак не приведет  к освобождению трехсот  или тем более двухсот, даже ста тысяч осужденных из мест лишения свободы. Это миф. Не будет в данном случае такого большого освобождения, а будет  только бумажная декриминализация, бумажная либерализация, которая не повлечет  существенного изменения числа осужденных в местах лишения свободы.

Поэтому сумму, о которой я сказал, сто миллионов рублей, умножьте на  восемьсот тысяч  с учетом инфляции. Если у государства есть лишний триллион рублей, а говорят уже, что фонд истратили, то, пожалуйста,  можно построить. А если нет лишнего,  и  поскольку у государства и модернизация экономики на очереди,  и  Олимпийские игры 2014 года,  и чемпионат мира по  футболу 2018 года, и медицинская реформа, и пенсионная реформа, я думаю, что это все пожелания,  которые останутся только на бумаге.  И когда меня практические работники спрашивают, почему такая позиция, основное, главное направление записано в концепции реформ переход на тюремное  содержание, я им отвечаю известными словами из  «Семнадцати  мгновений весны». Помните, когда Штирлиц беседует  со своим шефом, и шеф ему говорит – Штирлиц, запомните  начальству свойственно фантазировать, а мы люди конкретные  и должны делать свое конкретное дело.

Кроме того, тюремная система, которая предполагается для реализации,  предполагает очень строгие условия содержания. Кто знакомился с концепцией, она на  сайте есть,  там нет этих условий содержания, но они были  прописаны  в предварительных  условиях и, соответственно, были озвучены и имелись среди тех людей, которые интересуются этой проблематикой. Например, предполагалось, что большинство осужденных будет сначала содержаться в камерах. Не предусматривалось проведение прогулок осужденным, не предусматривалось занятие трудом, учебой, проведение каких-либо досуговых  индивидуальных или коллективных воспитательных мероприятий. Кроме одного,  предусматривался просмотр телевизора да прослушивание  записи лекции начальника тюрьмы.

Резко было сокращено количество длительных  и краткосрочных свиданий, получение посылок и передач. На особом режиме в тюрьме их вообще не было предусмотрено. Сокращена сумма денег, которые осужденные не могут расходовать для приобретения продуктов питания. По своим условиям содержания предлагаемая тюремная система была похожа на Пенсильванскую пенитенциарную систему, которая существовала в США, суть которой заключалась в строгой  изоляции осужденных в одиночных  камерах без  общения между собой и внешним миром. Но после того, как эта система повлекла увеличение среди осужденных  числа суицидов, тяжелых психических заболеваний, власти США от данной системы отказались. Было просто  констатировано,  что после нескольких лет заключения осужденный терял способность для пребывания  на свободе. Я думаю, что если эта система жесткой изоляции будет введена, то мы получим то же самое. Кстати,  в  России столь жесткие  условия отбывания наказания в  тюрьмах встречались в 50-х годах прошлого столетия. Они были установлены для лиц, осужденных к каторжным работам за злодеяния, совершенные в годы Великой Отечественной войны. Для карателей, предателей, старост и другого такого контингента.

В качестве одного из важных направлений научных исследований, которые требуют своей разработки, я бы назвал  изучение личности осужденных. И в этом отношении хочу сказать, что с 12 по 18 ноября 2009 года в исправительных учреждениях страны прошла  восьмая специальная перепись осужденных к лишению свободы. Лиц, содержащихся  под стражей. Перепись зафиксировала  тенденцию по дальнейшей десоциализации личности осужденных, утрате ими социально полезных связей. Я могу привести эти данные, но не буду вас утруждать. Но хочу сказать, что и по связям с семьей, и по связям, с социально позитивным окружением, по  браку и т.д.  цифры  довольно удручающие. Камерное содержание, если оно будет  введено, в данном случае как раз приведет к дальнейшей десоциализации этих людей. Если  мы имеем  цель их запаковать и никогда их не видеть, уважаемые коллеги, особенно я обращаюсь к представителям  уголовно-правового цикла, криминологического цикла, потому что как-то постоянно выступаю в качестве их оппонента. Если мы  имеем такую цель, пожалуйста, тюрьмы, и мы  о них забыли. Но они выйдут. У нас же это не реализовано. Через три, четыре года, через пять лет эти люди выйдут к нам, придут и  скажут:  я полностью потерял способность трудиться за это время,  поскольку меня не обеспечивали трудом, я отвык трудиться, потерял семью, поскольку мне запретили общение с ней,  ограничили количество посылок, передач, ограничили количество свиданий. Что я теперь должен делать? Давайте помещайте  меня в центр социальной реабилитации,   тратьте государственные деньги на то, чтобы адаптировать меня к условиям свободы. Вот опасность этой тенденции и, соответственно, того, что ее в данном случае не замечают.

А вот по переписи вышли первые книги. Это «Осужденные в колониях-поселениях». Написал Уткин Владимир Александрович неплохую книгу. «Осужденные в воспитательных колониях». Это совместный труд – мой  и Данилина Евгения Михайловича.

Следующее направление, которое требует разработки. Это разработка проблем исполнения наказания в отношении несовершеннолетних. В качестве одно из направлений развития системы  наказания в отношении несовершеннолетних избрана концепция образования воспитательных  центров. Мы в целом поддерживаем эту позицию с учетом того, что воспитательный центр предполагает, что осужденный будет  отбывать наказание от начала до конца, и не будет переводиться из воспитательной колонии в колонию общего  режима, поскольку рецидив среди  этих лиц достаточно высокий после освобождения из колонии общего режима.  Но мы ее поддерживаем то, что предполагается сократить почти в два раза  количество  воспитательных колоний и образовать на их  базе воспитательные центры. Сейчас они у нас в 62-х субъектах Российской Федерации, 62 колонии, а предполагается 30-32. Это в два раза меньше. Это означает,  что несовершеннолетних будут отрывать от семьи, от родных и  отправлять все дальше и дальше. Вот вам и результат социализации  или десоциализации несовершеннолетних.

Кроме того, в воспитании, в работе с  несовершеннолетними очень активно принимают участие органы местного самоуправления и власти субъекта  Российской Федерации, потому что они знают, что в этой колонии отбывают большей частью их граждане. Жители этого субъекта Российской Федерации. А когда будет такая солянка, то местные органы государственной власти особенно туда не заманишь. Это, кроме того, влечет, с криминологической точки зрения, конфликты между осужденными, которые прибыли из разных субъектов Российской Федерации, которые  начинают кучковаться по землячеству и затем выяснять свои отношения.

Есть такое направление, как изменение пожизненного лишения свободы, есть применение наказаний альтернативных лишению свободы. Что в данном случае делать  пенитенциарной науке? Есть ли участие институтов гражданского общества в системе исполнения наказаний? Я на этих направлениях останавливаться не буду, я скажу об организации научных исследований по эффективности  и организации.

Азалия Ивановна тоже говорила об этом, но так получилось, что у меня это тоже записано, что основные причины слабости научных исследований  и их невостребованности я вижу  в отсутствии независимости большинства научных учреждений, которые разрабатывают проблему исполнения наказаний. Они являются ведомственными, а вы знаете, что это означает: это и привлечение для выполнения работ, которые не являются научными работами, те же методички, те же аналитические обзоры и все остальное, что составляет большинство в планах научно-исследовательских учреждений ведомственных. Это в данном случае должна быть работа Аппарата. Есть замещение работников Аппарата, когда случаются какие-то ситуации и многое, многое другое.

Самая главная беда это – «онаучивание» тех идей, которые высказываются нашими уважаемыми руководителями, благо что мы в силу своей малой критичности  очень многих руководителей «оценили» кандидатскими и докторскими степенями, и теперь они диктуют нам то, что считают необходимым. Я услышал из уст одного из руководителей федеральной службы исполнения наказаний тираду: «Я ничего в вашей науке не понимаю, но я доктор наук, поэтому вы должны делать вот так и все, на этом закончим, а тех, кто не соглашается с моим мнением, ждет выход за пределы». Вот с таким подходом мы конечно науку не поправим. Я думаю, в перспективе все те направления, о которых мы говорили – и создание совместных научных коллективов с гражданскими вузами, и на конкурсной альтернативной основе научных разработок – это те  меры, которые могут сгладить ситуацию. Но исключить эту ситуацию можно только в одном случае, когда  по типу зарубежных государств у нас будет система заказов научно-исследовательских работ среди тех научных центров, которые созданы при вузах, а уже система ведомственных НИИ, я думаю, их надо переименовать в аналитико-методические управления, и кто там должен работать и будет работать и помогать нашему социальному аппарату.

Спасибо за внимание.

КАПИНУС О.С.

Вопросы есть? Пожалуйста.

ЛУНЕЕВ В.В.

У меня вопрос провокационный. Я был поражен инициативой министра юстиции, который каждый день, проснувшись, выдавал «Российской газете» новые инициативы сделать то, другое, третье и т.д. Хоть с кем-то он советовался, исследования проводил или это просто его мнение?

СЕЛИВЕРСТОВ В.И.

Вы знаете, я так глубоко в глубины сознания  не проникаю, тем более министра юстиции, но удивление у меня тоже вызывают эти отдельные инициативы. Например, инициатива была и есть о том, чтобы у нас вместо принципа дифференциации осужденных, который в законе закреплен, появился принцип сегрегации. Но потом, когда сказали, что это больше относится к расовой сегрегации, появился принцип сепарации, и сейчас все научные исследования идут на принципе сепарации осужденных, а те, кто не поддерживает сепарацию, соответственно выпадают в осадок.

ЛУНЕЕВ В.В.

То есть, вывод такой – эти заявления «Российской газете» были просто из его умной демократической головы?

СЕЛИВЕРСТОВ В.И.

Во всяком случае, я не принимал участия в их подготовке.

ВОПРОС ИЗ ЗАЛА.

Как вы оцениваете работу общественного совета Министерства юстиции, почему вы не там и почему у нас нет частных тюрем? Я был в Швеции в качестве участника научного симпозиума, там сидят просто арестованные, арестовали их имущество на какую-то сумму, сидят они и там у них баскетбол, волейбол, теннис, и профессор там был, начальник тюрьмы, он  сказал: «У вас как были ключи с 1918 года, так и остаются, а у нас всем выдают каждому карточки, если не выйдешь через 2 часа из тюрьмы, а я там был не в качестве заключенного, а участника научного симпозиума, значит там и останешься». Когда  это у нас будет, когда посадят самих министров? Вы слышали о чем говорил сегодня докладчик, – о старой системе.

СЕЛИВЕРСТОВ В.И.

Не надо никого сажать. Первый вопрос по общественному совету. Я не принимал участие в общественном совете при Минюсте. Я был все время председателем общественного совета при федеральной службе исполнения наказаний, затем стал членом этого общественного совета, а с нового года вместе с поздравлением я получил уведомление из последнего, что я выведен из числа его членов. Спасибо за поздравление.

Что касается частных тюрем, эта проблема довольно серьезная. Мы делали как-то по заказу одной топливной корпорации, богатой, модель. Мы сделали эту работу, но при этом указали, что считаем систему частных тюрем нецелесообразной в России вследствие большой коррумпированности и того, что может повлечь негативные последствия  в системе частных тюрем, потому что когда в гостиницах нас селят в разные номера кто богаче, кто беднее, кто за тысячу долларов, кто за 300 рублей, это один вопрос, а когда и в тюрьму будут по этому принципу  помещать, то боюсь, наше население это может воспринять не очень хорошо. Поэтому я считаю, что частная тюрьма в настоящее время невозможна.

П е р е р ы в

КАПИНУС О.С.

Слово предоставляется  Заслуженному деятелю науки РФ, доктору юридических наук, профессору Омского государственного университета Клейменову Михаилу Петровичу для сообщения на тему «Роль криминологии в юридическом образовании в вузовской науке».

КЛЕЙМЕНОВ М.П.

В значительной мере содержание моего выступления уже в какой-то степени  предыдущими ораторами рассмотрено, поэтому я обращу внимание только на те тезисы, которые, с моей точки зрения, либо не раскрыты, либо требуют усиления.

Первый тезис связан с тем, что императив, диктуемый современной криминологической ситуацией, и об этом свидетельствуют и декабрьские события, и недавний террористический акт в Домодедово, свидетельствуют о том, что мы сталкиваемся с новым качеством криминальной обстановки. Это нужно отчетливо понимать. Притом можно высказать серьезную уверенность и озабоченность, что далее эти события будут продолжаться. Таким образом, можно констатировать с полной уверенностью, что криминологическая ситуация  будет и далее становиться все более напряженной, отсюда объективная потребность в криминологических знаниях. Подчеркиваю  – этот императив будет возрастать.

Я всегда говорил о том, что криминологи вовсе не критики власти по большому счету, мы говорим об объективных закономерностях. Это императив, это веление, от него нельзя спрятаться. Можно конечно спрятать голову в песок, но ситуация все равно достанет и настигнет. С этим надо считаться или тогда нам придется сталкиваться с очень серьезными, я бы даже сказал катастрофическими последствиями,  и впереди четко просматривается криминальный коллапс.

Тезис второй. Роль криминологии в системе юридических наук велика, причем она не исчерпывается междисциплинарными связями. Криминология, как справедливо заметила Азалия Ивановна, стала наукой методологической, методологической она стала не только для наук криминального цикла, а для всех юридических наук, потому что криминология нужна не только специалистам в области уголовного процесса, тем, кто желает потом стать адвокатом, криминалистом, следователем, она нужна и будущему государственному чиновнику, она необходима будущему бизнесмену, потому что все они сталкиваются с тотальной криминализацией общества и государства.

В качестве такого тезиса можно сослаться на ту же проблему рейдерства. Рейдерство это сфера деятельности, затрагивающая прежде всего интересы бизнеса. При всем при том я должен сказать, что роль методологии никакие другие науки, преподаваемые  в юридическом вузе, не осуществляют. Когда я преподаю криминологию, я обращаюсь к студентам с вопросом – вы же изучали философию, что вы помните из философии, скажите, каков основной закон  философии, в чем смысл жизни, в чем цель жизни? Никакого вразумительного ответа я получить не мог, причем, это не только периферийная практика, у нас контингент студентов соответствующий. Задайте вопрос своим студентам и вы убедитесь, что ничего вразумительного они в ответ вам не скажут, потому что философия у нас преподается таким образом, что никто студентам не рассказывает, как людям нужно жить, а идеологию из нашей жизни мы устранили, мы ее упразднили. Для чего человек живет?

Я один раз услышал вразумительный ответ на этот вопрос из уст главного раввина России хасидского направления, он сказал: «Как нет идеологии, у нас есть идеология, это идеология доллара». Так неужели человек рожден  для того, чтобы только ради этой цели жить, ради того, чтобы деньги зарабатывать или самый простой путь – их красть, неужели в этом цель и задача человеческой жизни? Кто отвечает на эти вопросы? На эти вопросы вольно или невольно вынуждены отвечать криминологи, потому что изучать жизнь преступника, бесчеловечность преступника, начиная с произведений Ф.М. Достоевского, вкапываясь в  глубины психологии  человеческого сознания, мы отвечаем на этот вечный вопрос. Конечно, это не цель человеческой жизни деньги воровать и становиться богатым человеком, ради чего? Для того чтобы истлеть потом? Гроб карманов не имеет, какая разница, в каком гробу человека закопают – стоимостью в полмиллиона рублей или 20 тыс. рублей, никакого значения для него это не имеет. Итак, на эти вопросы отвечаем мы – криминологи.

Криминология это наука, которая потребна не только юридическому образованию и об этом свидетельствует появление диссертаций. Я внимательно стараюсь отслеживать рефераты диссертаций, которые защищаются в областях других наук: социологии,

психологии, экономики, идет просто вал диссертаций стыковых.

В этой связи следует обратить внимание и на профанизацию криминологии, потому что очень часто авторы – экономисты, психологи, социологи, не владея элементарными криминологическими понятиями, упрощают ситуацию, но вообще тенденция именно такова, и она не может быть иной, ибо процесс криминализации захватывает все без исключения науки, всех без исключения ученых. Отсюда значимость криминологии возрастает. Социальная значимость криминологии не может не возрастать, ибо налицо тотальная криминализация. Если криминология будет отступать по собственной причине или по каким-то  бюрократическим, то это место будут занимать дилетанты, иного не дано.

Третий тезис. Криминология формирует правовое мышление, она показывает нравственные границы такого мышления, она показывает, что происходит, когда меняются нравственные условия принятия  тех или иных решений. Криминология учит получать эмпирические материалы. Надо заметить, что ни одна юридическая наука в системе юридического образования  на эту роль не претендует и претендовать не будет.

С моей точки зрения, то, что криминологию вычеркнули из  федерального государственного образовательного стандарта,  из федерального компонента, свидетельство не только  злонамеренности, сколько принятие ошибочного решения. Об этом свидетельствует хотя бы такой небольшой факт, небольшая  деталь. Если вы посмотрите на ГОСТ, то увидите, что там есть римские цифры  и арабские цифры. Когда формировали этот стандарт,  даже не удосужились снять вот эту  небольшую  погрешность. Что говорит об уровне тех людей,  которые разрабатывали этот федеральный образовательный стандарт. Они просто не усматривают разницу между криминалистикой и криминологией. Ничего не имею против криминалистики. Это коллеги, это ученые, это преподаватели, с которыми мы трудимся вместе бок о бок. Я должен заметить, кому нужна криминалистика, которая сохранена федеральным компонентом? Она нужна примерно десяти тысячам следователей (далее см. статью М.П. Клейменова в настоящей книге).

ХАЛИУЛИН А.Г.

Да не  только.

КЛЕЙМЕНОВ М.П.

В частности.

ХАЛИУЛИН А.Г.

Прокурорам, адвокатам, судьям.

КЛЕЙМЕНОВ М.П.

А криминология нужна и всем остальным. Почему сохранили в федеральном образовательном стандарте криминалистику  и не сохранили криминологию? Это – свидетельство непрофессионализма. Это – свидетельство дилетантизма.

Когда речь идет об этой ошибке, конечно, ошибка принципиальная, необходимо обратить внимание аудитории на то, что в некоторых вузах, ведущих вузах – МГУ, Санкт-Петербургском государственном университете сохранен специалитет. Мало того, специалитет сохранен в специальных высших учебных заведениях, ведомственных. То есть в учебных заведениях МВД специалитет сохранен. Иными словами,  там криминология также будет преподаваться. В этой связи устранение криминологии из госуниверситетских и академических учебных заведений свидетельствует о том, что в первую очередь будет деградировать в целом образование университетское и академическое.  В этом смысле мы являемся свидетелями моделирования ситуации, когда  вольно или не вольно, явно или не явно  отмечается  деградирование именно университетского образования.

Какой главный вывод из сказанного необходимо сформулировать? Необходимо нам показать в  результатах настоящей конференции,  что мы тоже можем объединяться.  Что я имею в виду? Я имею в виду институт современного социального развития ИНСОР, который возглавляет Игорь  Юргенс. Этот институт является детищем Высшей школы экономики. Это – оплот либерализма в нашей стране. Вы посмотрите, как прекрасно организованы в нашей стране либералы. Как либеральные течения организованы и поддерживают друг друга. Насколько они напористы и насколько они эффективны  в реализации этой либеральной стратегии. Точнее говоря, постлиберальной  или  псевдолиберальной  стратегии. И насколько беспомощными оказываемся мы в этой ситуации.  Я думаю, что  эта конференция является неким рубежом, где мы можем и должны показать, что мы с вами тоже чего-то стоим. И в этой связи я хочу поддержать предложение уважаемого  Сергея Ивановича Герасимова о необходимости внести  предложение о восстановлении  в федеральном компоненте  государственного образовательного стандарта  криминологии, как полноценной научной дисциплины.  Следует обратиться с этим предложением не только в Министерство образования, но и к Президенту и к премьер-министру нашей страны. Желательно использовать все возможности и механизмы. В частности, в ассоциацию юристов. Как известно, Президент нашей страны является членом попечительского совета.  Эта  возможность должна быть задействована для того, чтобы соответствующую информацию донести до руководителей нашей страны. Если  мы  сможем это  сделать, то мы  почувствуем, что мы чего-то стоим.  А я думаю, что  мы с вами стоим очень многого.

И в заключение я бы хотел пожелать всем присутствующим здоровья, многолетия. Прежде всего телесного, душевного здоровья,  потому что все остальное –  и работоспособность, и занятие наукой у нас в крови. Мы  этого никогда с вами  не оставим. Всего вам хорошего.

ХАЛИУЛИН А.Г.

Спасибо. Уважаемые коллеги, есть ли вопросы к Михаилу  Петровичу?  Нет вопросов.

Михаил Петрович,  я полностью с Вами солидарен по поводу необходимости восстановления криминологии в государственном образовательном стандарте. Единственное: здесь  упоминался специалитет в МГУ. А вот Владимир Сергеевич Комиссаров в перерыве говорил, что с этим у них совсем не все просто, к сожалению великому. То есть с позицией   шестилетнего специалитета, который они хотели ввести у себя вместо системы бакалавр –магистр. Позиция министра образования, к  сожалению, на этот счет железобетонная. Даже по отношению к такому вузу, как МГУ.

Уважаемые коллеги,  доклады по программе все. Переходим к  фиксированным выступлениям и первым по программе обозначен Александр Григорьевич Волеводз, доктор юридических наук,  профессор кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистки МГИМО МИД России.

ВОЛЕВОДЗ А.Г.

Уважаемые коллеги, прежде чем сделать свое научное сообщение, две коротких оговорки. Оговорка первая. К сожалению,  стал известен лично мне прямо на конференции некий потаенный смысл самого мероприятия,  судя по названию, я формулировал тему. Она не столь близка  к криминологии, хотя те проблемы, которые были сегодня обозначены, вы увидите по тем тезисам, которые я хотел бы огласить. Они присутствуют и в других отраслях знаний. И криминология в данном случае выступает как методическая база фактически. Методика всех этих средств.

Возвращаясь  к предыдущему оратору,  мне бы хотелось обратить внимание вот на что. Естественно, нужно поддерживать ту точку зрения, что криминология должна остаться в основном базисе госстандарта третьего поколения. Тут говорили о криминалистах. Я  знаком с ситуацией. Когда год назад было заявлено, что наука криминалистика будет исключена из базового элемента стандарта, криминалисты разразились массой публикаций. Везде, где только можно,  обращая  внимание научной общественности на эту проблему. К сожалению, насколько я владею ситуацией, такой массовой атаки со стороны криминологов не было.

Тем не менее, тема моего выступления обозначена, как «Участие международных правоохранительных организаций в борьбе с преступностью как предмет обучения и объект научных  исследований». Современные  тенденции преступности – это заслуга криминологии. Тенденцией современной преступности является выход преступности за рубеж. Терроризм, коррупция, незаконный оборот наркотиков, которые сегодня упоминались, все они потребовали объединения усилий государств путем международного сотрудничества в борьбе с преступностью. В таком сотрудничестве участвуют как субъекты  международного права, так и субъекты национального права государств. Это сотрудничество направлено на противодействие не только международным преступлениям, преступлениям международного характера, как было примерно 15, 20 лет тому назад,  но в первую очередь интересы государств состоят в том, что это сотрудничество направлено на противодействие, на борьбу с общеуголовными преступлениями. С такими преступлениями, которые содержат так называемый иностранный  элемент. Что, к сожалению, забывают наши практики, и зачастую представители отраслевой юридической науки. Правовое регулирование международного сотрудничества в борьбе с преступностью носит более системный характер. Это означает, что  эта  деятельность регулируется как нормами национального законодательства конкретных стран, так и нормами международного права. То есть двух самостоятельных правовых систем.

Обозначив что такое международное  сотрудничество  в борьбе с преступностью, хотелось бы предварительно обратить внимание на то, что в этой деятельности участвует широкий круг субъектов. Первый субъект – это государство. Именно оно заинтересовано в международном воздействии на преступность. Вторая группа субъектов это международные организации. Даже в перерыве, знакомясь с рядом работ,  которые были расположены  на лотках, где рассматривались вопросы более глобального характера – борьбы с преступностью в  целом, участие различных региональных организаций – в большей части работ отмечаются  международные организации, региональные международные организации, субрегиональные организации объединенных наций и т.д. Участниками того же сотрудничества являются субъекты внутригосударственных правоотношений. Те самые прокуроры, следователи, судьи для которых мы готовим научное обеспечение, в интересах  которых  мы готовим рекомендации, которых мы обучаем. И что забывается порой, одним из субъектов такого международного сотрудничества являются международные конференции специализированного характера.

Следующий слайд,  пожалуйста. Для большинства международных организаций эмблемы из некоторых на экране, в том числе наиболее часто  упоминаемых  в работах по борьбе с коррупцией, с терроризмом, вообще в борьбе с преступностью, борьба с преступностью, как таковая,  противодействие преступности не  является  профильной деятельностью. Эти организации  по большому счету участвуют в борьбе с преступностью и с конкретными преступлениями лишь в связи с осуществлением  своей основной деятельности. Да, безусловно, на сегодняшний день Организация Объединенных Наций является общепризнанным центром  международной координации  по борьбе с преступностью. Но не это ее задача. Совершенно другое.

Следующий слайд,  пожалуйста. Между тем, из широкого круга международных организаций можно выделить те организации, для которых  международное сотрудничество в борьбе  с преступностью является по большому счету единственной целью создания и единственным видом деятельности. И вот совокупность  именно таких международных организаций, которые  наделены специальной компетенцией в целях борьбы с преступностью и определяются понятием международная правоохранительная организация.

В отечественном законодательстве и в международном праве отсутствуют нормы, которые на сегодняшний день определяют понятие международной правоохранительной организации. Но,  между тем, понятие международная правоохранительная организация, если посмотреть непредвзятым  взглядом,  уже имеется  в отечественном законодательстве не только России, но целого ряда государств СНГ. Все вы знаете федеральный закон об оперативно-розыскной деятельности. Одним из оснований проведения оперативно-розыскных мероприятий являются запросы международных правоохранительных организаций. Ни в одном комментарии к этому закону, до недавнего времени ни в одной научной работе не давалась расшифровка этого понятия. Все думали и полагали кто во что горазд.

Кроме того, это же понятие встречается и в доктрине информационной безопасности. Подзаконные акты правоохранительных органов, прокуратуры, следственного комитета, ФСБ, МВД наводнены самим этим понятием. Этим  терминологическим рядом международной правоохранительной организации. Зачастую без  расшифровки, без определения для специалистов понимания, что ж это такое. То же самое имеется в модельном законодательстве СНГ. То есть на постсоветском пространстве этот термин поимел уже устойчивое нахождение.

Следующий слайд, пожалуйста.  Аналогичным образом несколько транскрипций  этот же термин имеется в международно-правовых документах. В частности, в резолюции Генеральной ассамблеи  ООН, в документах международных организаций.

Как человек, который занимается этой проблематикой, я попытался обобщить и собрать всю доступную информацию о понимании и  правовом регулировании деятельности этого явления международных правоохранительных организаций. То есть организаций, единственной целью которых участие в борьбе с преступностью, то можно выявить три группы. Первая  группа это международные организации, участвующие в международном сотрудничестве, связанные непосредственно с пресечением совершенных и готовящихся преступлений. В  том числе в необходимых случаях и путем проведения оперативно-розыскной деятельности. В международных договорах, ратифицированных Российской Федерацией. Это называется специальное расследование.

Во-вторых, это международная организация. Их органы, отправляющие правосудие по делам о международных преступлениях, на  международном уровне. Это органы международного уголовного правосудия им или международной юстиции.

И что немаловажно и для вашей аудитории третья группа таких органов это международная организация по координации международного сотрудничества в борьбе с преступностью.

Следующий слад, пожалуйста. Вот перечень международных организаций  по сотрудничеству между правоохранительными органами различных  стран,  которые прямо относятся к  международным правоохранительным организациям. Здесь не все. Есть ряд организаций, которые мало интересуют Россию. Региональные организации в  Латинской Америке, но тем не менее, то, к чему приближена Россия.

Следующий слад, пожалуйста. Органы международного уголовного правосудия. Мало  кто задавался  вопросом, все знают и критикуют суд по бывшей Югославии. На сегодняшний день  четыре модели таких органов. Это международный трибунал Этхопс, смешанные, гибридные суды, трибуналы. Это национальные суды, подобно тому, как создано в  Боснии  Герцеговинн  и в  Камбодже с иностранным участием. И  международный уголовный суд.

К чему я веду речь? На  протяжении  последних полутора лет мною и  коллективом аспирантов проводится некое исследование. То, на что обращали внимание сегодня, что  социологией сейчас очень сложно заниматься. Нами по определенной системе проводится анкетирование, интервьюирование следователей, судей, прокуроров, адвокатов из числа которых отбираются те, кто имел дело с уголовными делами и материалами ОРД, с так  называемым иностранным элементом. На сегодняшний день в базе респондентов отобрано 1316 человек. Четыре позиции я хотел озвучить, почему родились курсы в Воронеже и в Москве в МГИМО.  Из 1316 респондентов на вопрос о том правовые основы теории каких направлений международного сотрудничества в борьбе с преступностью они считали бы необходимым углубленно изучить и чтобы это преподавалось  при переподготовке кадров 96% , чего и следовало ожидать, заявили, что их интересует правовое регулирование и практика  международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства, а вот 90%  заявили, что их интересуют правовые основы организации и деятельность  в современных условиях международных правоохранительных организаций.

Наделенный международный аспект уголовного права, который изучается во всех вузах, считает в этих условиях, что надо совершенствовать, лишь 60% из 1616 респондентов (98%) ответили, что они неоднократно испытывали затруднения в реализации  своих полномочий в связи с недостаточными общими  знаниями, отсутствием достаточных педагогических  дисиминаций деятельности криминала с иностранными элементами и при этом 88% респондентов отметили недостаток научных исследований  и практических рекомендаций по вопросам международного сотрудничества по борьбе с преступностью как таковой, 75% с точки зрения взаимодействия с правоохранительными организациями.

И последний момент, который хотелось бы отметить. На вопрос о том, какие проблемы международного сотрудничества  в борьбе с преступностью по их мнению должны стать объектом  научных исследований и выработки  на этой  основе  рекомендаций. 40% респондентов указали различные проблемы международного сотрудничества в сфере  уголовного судопроизводства, 44% показали  на проблемы, связанные с деятельностью международных правоохранительных организаций, сотрудничества с ними, 16% указали на необходимость  изучения исследований международной практики, участие в нем России по координации сотрудничества.

Спасибо.

ХАЛИУЛИН А.Г.

Вопросы к Александру Григорьевичу есть? Пожалуйста.

НОМОКОНОВ В.А.

Преподается ли у вас международное уголовное право и если да, как соотносится тот курс, о котором вы говорили, с международным правом МПА?

ВОЛЕВОДЗ А.Г.

Даются теоретические аспекты международного уголовного права, приведу пример, чтобы вы понимали, как соотносится. Прежде всего, мы на кафедре уголовного правового процесса считаем, что явление международного сотрудничества  в борьбе с преступностью – это системное явление. Международное сотрудничество в борьбе с преступностью начинается с криминализации тех самых деяний, т.е. материал начинается с международного уголовного права.

Второй этап – это создание процессуальных основ в деятельности международных организаций.

Третий этап – это фактически элемент, который отдельным курсом у нас изучается, «Международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства».

Четвертый – изучается международное уголовное правосудие  и права человека. Единственное, что выбито из этой системы, просто мы думаем, как это готовить, готовим курсы по международным аспектам пенитенциарного права.

И отдельный пункт. Мы не беремся забрать его к себе, потому что у нас есть ведущие международники, кафедра международного права, мы просто хотели забрать вопросы координации участников конвенций, но кафедра международного права сказала: «Вы что совсем хотите у нас международных преступников забрать?

ВОПРОС С МЕСТА.

Что касается мировой криминологии, о которой говорил В.В. Лунеев, т.е. как обстоит в других странах?

ВОЛЕВОДЗ  А.Г.

Уважаемый коллега, вы ставите вопрос из категории тех, что «из штанов не выпрыгнешь». Кафедра  уголовного права процесса криминалистики МГИМО была создана 6 лет тому назад, поэтому все преподавать мы не можем, но курс криминологии у нас сохраняется полностью.

ДОЛГОВА А.И.

У меня вопрос. Защитила докторскую диссертацию Ведерникова и у нее там есть раздел «Основные криминологические системы современности». Есть также работы теоретические «Основные правовые системы современности». Почему с этими работами наших международников не знакомите? Очень важно для них, в какую страну они попадают,  какой правовой, криминологической системы?

ВОЛЕВОДЗ А.Г.

В данном случае с правовыми схемами и с правовыми системами  в разных курсах мы знакомим. Все слова рядом: международная криминология, международная правоохранительная организация, международное уголовное право – мы все понимаем, что родились на перекрестке государственного права и международного права. Каждый родитель тянет одеяло на себя, уголовное право тянет некоторые статьи международного уголовного права. Здесь очень сложно, мы знакомим с различными курсами, более того  … все курсы, которые преподаются по нашей кафедре, мы даем и в расшифровке «РФ и  зарубежные страны». Отдельная единица для магистрантов «Основы сравнительного правоведения» – самостоятельный учебный курс кафедральный.

ОРЛОВ В.Н. (МГЮА)

Уголовное исполнительное право осталось в новых стандартах?

ВОЛЕВОДЗ А.Г.

Пока не готов вам сказать, что там в новых стандартах, мы действуем по старому стандарту МГИМО. С учетом особенностей и потребностей  у нас самостоятельный курс уголовного права. Мы сейчас ставим вопрос перед руководством вуза о формировании спецкурса «Международно-правовые аспекты», чтобы закрыть своими спецкурсами все системное явление международного сотрудничества по борьбе с преступностью, чтобы наши ученики – международники были в курсе всех сторон аспекта, всех сторон этого явления и правового регулирования.

ОРЛОВ В.Н.

Т.е. в основном в теории?

ВОЛЕВОДЗ А.Г.

В общем, да.

ВОПРОС С МЕСТА

… Вы исходите из точки зрения международных правоохранительных организаций или с точки зрения того, что у нас относится к правоохранительным органам …..

ВОЛЕВОДЗ А.Г.

Здесь вводная тема этого курса …   межгосударственная правоохранительная деятельность не может соответствовать тому, что некоторые ученые называют «международная правоохранительная деятельность». Моя точка зрения, что международной правоохранительной деятельности  в узком смысле этого слова не существует.

ХАЛИУЛИН А.Г.

Уважаемые коллеги, если вопросов больше нет, то поблагодарим Александра Григорьевича за выступление и особенно за ответы на вопросы. Сейчас предоставим слово кандидату юридических наук, доценту, ведущему научному сотруднику НИИ Академии Генеральной прокуратуры РФ  Антонову-Романовскому Григорию Всеволодовичу. Тема – «Проблемы развития криминологических исследований».

АНТОНОВ-РОМАНОВСКИЙ Г.В.

Уважаемые коллеги!

Я подниму в своем выступлении более приземленные вопросы. Азалия Ивановна уже рассказала об оптимизации научного обеспечения борьбы с преступностью с точки зрения того, как наука видит этот вопрос  оптимизации. Но есть другой аспект, как этот вопрос оптимизации понимается со стороны управленческих структур. К сожалению, здесь серьезные расхождения. Понимается так, что нужно ставить определенные рамки и направлять науку на решение конкретных прикладных задач, при этом отходит на задний план развитие фундаментальных и теоретических исследований. Наиболее исторически выпуклый факт  управления наукой в целях того, чтобы управлять обществом, это деятельность святой инквизиции на поприще науки. Я думаю, у нас в современном мире таких ситуаций не может быть, но то, что оказывается давление на науку, искажающее ее возможности нести пользу тому же обществу и тому же управлению, сохраняется. Более того, на мой взгляд, в критических ситуациях  это давление возрастает (далее см. статью в настоящей книге).

ХАЛИУЛИН А.Г.

Спасибо. Вопросы, пожалуйста. Михаил Петрович.

КЛЕЙМЕНОВ М.П.

Скажите, пожалуйста, в свете того, что Вы сказали, почему программы, включая  программу национальной безопасности, заканчиваются 2020 годом?

АНТОНОВ-РОМАНОВСКИЙ Г.В.

Я хочу другой пример привести.  Сейчас, буквально на днях,  так как мы продолжаем исследовать проблему миграционной преступности, я взял целевую программу Москвы по 2010 год по борьбе с преступностью, и взял следующую программу с 11-го по  15-й год. Я задаю вопрос в комитете по безопасности, который является  ведущим в Москве: «У вас есть анализ того, как выполнена  программа по десятый год?».  «Нет, мы ничего этого не делали». Спрашивается для чего писать эти программы, если потом не анализировать, что достигнуто, каковы результаты использования этих программ? Поэтому у меня скептическое отношение к тому, как у нас работают с программами.

ХАЛИУЛИН А.Г.

Спасибо.  Уважаемые коллеги, на трибуну приглашается Алексей Аркадьевич Крылов, доктор экономических наук, профессор, Заслуженный сотрудник органов внутренних дел, главный научный сотрудник НИЦ № 3 ВНИИ МВД России. Тема его выступления обозначена не так, как в программе. «Использование принципов и  методов проектного менеджмента при проведении научных исследований».

КРЫЛОВ А.А.

Уважаемые коллеги, я целый день сегодня присутствую на этой конференции. Хочу сказать, что я еще раз убедился, слушая  выступления наших коллег в том, что, к сожалению, сегодня наука превращена в инструмент политических технологий. Это, конечно, очень грустно, особенно для тех, кто посвятил науке всю жизнь. Но в этом есть и  некоторые плюсы. Будучи  инструментом политических технологий, при определенном подходе можно в науке заработать немалые деньги. Это, правда,  не каждому дано, но можно любой инструмент востребовать, и если не просто выполнять задание, а ставить условие, то можно заработать что-то.  Как говорится, есть и плюсы, и минусы.

Второе. Если возвратиться к теме моего выступления, которая обозначена в программе, то если кого-то  интересует проблематика  о научных школах,  о том, что в этом плане делается в органах внутренних дел, подробно я прописал в  номере пятом за десятый год в «Вестнике» Академии экономической безопасности. Есть такой ежемесячный журнал.

А сейчас я хочу коротко выступить на тему, которая …  более подходит к теме нашей конференции. Начну с того, что скажу, что любое научное исследования, особенно социальных процессов, связано со сбором и оценкой огромного количества информации, с учетом многочисленных факторов, использованием различных  критериев и методов анализа собранной информации. При этом далеко не все, кто сегодня профессионально занимается научными исследованиями, владеют современной методологией, методиками научного анализа, специальным инструментарием, который сегодня имеет в своем распоряжении наука. Наши наблюдения, я имею в виду те предварительные  исследования, которые  проводились во ВНИИ МВД России, показали, что многие научные сотрудники,  преподаватели учебных заведений,  которые по своим  должностным обязанностям занимаются научной работой, даже не знают нормативных требований, регулирующих научную деятельность. Поэтому, к сожалению, отнюдь не всегда в результате научных работ получается научный продукт требуемого качества. Естественно, в таких условиях говорить о высокой эффективности научного обеспечения работы практических органов не приходится (далее см. статью в настоящей книге).

ХАЛИУЛИН А.Г.

Уважаемые коллеги, вопросы к Алексею Аркадьевичу, пожалуйста.

ДОЛГОВА А.И.

Алексей Аркадьевич, Вы говорите, что наука используется Вами  в политических технологиях.

КРЫЛОВ А.А.

Как один из методов. Инструмент в политических технологиях.

ДОЛГОВА А.И.

В политических технологиях или в политических манипуляциях?

КРЫЛОВ А.А.

В технологиях. Политические манипуляции – это цели, а я говорю о технологиях. Есть какие-то цели. Для них есть технологии.

ДОЛГОВА А.И.

Это – изучение закономерности какого-то явления? Причем здесь политические технологии, когда сам предмет ведет к закономерностям… Они  не зависят от политики. Они не зависят от каких-то субъективных суждений. То есть, о чем Вы говорите? О каких научных исследованиях?

КРЫЛОВ А.А.

Сегодня, я уже не помню кто, но неоднократно ряд выступавших говорили, что, к сожалению, мы погрязли  в том, что нас забросали текущими заданиями. Сегодня заставляют нас, ученых, обосновывать фантазии администраторов высокого уровня. Об этом говорили сегодня? Говорили. И это действительно факт. К сожалению, ученые соглашаются и идут на поводу этого. Таким образом, мы и превратились  в инструмент политических технологий.

ДОЛГОВА А.И.

И вот для них Вы эти рекомендации разрабатываете?

КРЫЛОВ А.А.

Нет. Рекомендации  я разработал для всех тех, кто занимается реальной научной деятельностью, потому что эти рекомендации повышают эффективность и качество научного продукта. Только и всего.

КЛЕЙМЕНОВ М.П. (без микрофона)

Вы никогда не задумывались над гуманистическим текстом такой технологии? Здесь же человека не видно. Они же роботы.

КРЫЛОВ А.А.

Есть генераторы идей, умные люди, они знают и чувствуют, что нужно делать, но не обладают или не желают осваивать эти технологии, их идеи остаются либо в голове или в крайнем случае в какой-нибудь публикации. А чтобы наши идеи донести до тех, кто принимает решение, их надо облекать в научный продукт, а для этого надо использовать технологии, которые я предлагаю.

ОРЛОВ В.Н.

О каких директивах вы говорите, есть ли такие формы в НИИ, какие пути? При переходе на новый стандарт урезают часы, сокращают преподавателей просто-напросто, о каких условиях ведется речь?

Программы, которые внедряются, на самом деле не внедряются, а мы их делаем.

ДОЛГОВА А.И.

Они лежат на полках.

КРЫЛОВ А.А.           

Мы анализировали, почему они лежат. Одна из главных причин состоит в том, что к научной разработке не прилагается инструментарий ее внедрения – вот в чем дело.

ДОЛГОВА А.И.

Скажем, новые идеи, новые знания, что такое новые знания в Вашей терминологии? Мы теперь знаем, что раньше говорили, что преступность – продукт общества, каково общество, такова преступность. А теперь мы знаем, что преступность еще обладает таким свойством, как  самодетерминация и влияет на здоровую часть общества. Значит это новое знание.  Когда мы его излагаем в книге, когда мы его излагаем на лекции, когда предлагаем учитывать, то имеем в виду, что есть человек, есть эмоции, есть убеждающее воздействие. Люди, которые ведут фундаментальные исследования, именно они должны заниматься внедрением? Или внедрением будут заниматься преподаватели, которые будут давать новые знания? Или внедрением будут заниматься те, кто разрабатывает программы борьбы с преступностью? И в зависимости от того, что это за новые знания, использовать разные формы внедрения? Это же творческий процесс. Я думаю, что в книге чувствуется личность ученого, аргументация, они более понятны, чем ваши бездушные, оформленные по единым стандартам документы. Вы можете нам привести пример, когда оформленные по документам  контакты были быстрее востребованы, чем иначе оформленные  традиционные научные разработки?

КРЫЛОВ А.А.

Коротко отвечу на ваш вопрос. Действительно, весь вопрос состоит в том, что результат научного исследования зависит от того, какое это исследование. Если это фундаментальное научное исследование, конечно таблицы, схемы должны быть, то самым классическим, самым традиционным и продвинутым результатом внедрения является опубликованная монография, доведенная до читателей, до научной общественности. Если это прикладное научное исследование, проведенное в интересах подразделения, предположим, органов внутренних дел, им достаточно даже методички распечатанной, им нужен набор файлов с фотографиями, заявлениями, с образцами бланка и небольшой комментарий.

ДОЛГОВА А.И.

О чем вы говорите – об участковых или сотрудниках Аппарата, которые определяют политику органов внутренних дел, т.е. есть разные уровни управления  органов внутренних дел?

КРЫЛОВ А.А.

Сотрудники Аппарата определяют политику и, естественно, для сотрудников Аппарата нужен другой инструмент. Для участковых файл и образцы документов и четкие указания, что и как заполнять, а для сотрудников Аппарата нужен другой научный продукт, все зависит, для кого и что мы делаем.

ХАЛИУЛИН А.Г.

Есть еще вопросы? Нет. Спасибо вам. Следующим выступает   Прокофьев Дмитрий Анатольевич, научный сотрудник Дальневосточного юридического института МВД России. Тема выступления «Внедрение научной продукции как этап процедуры криминологического исследования (на примере исследований, проводимых в МВД России)».

ПРОКОФЬЕВ Д.А.

Уважаемые коллеги!

В первую очередь хочу выразить благодарность организаторам конференции за право выступить перед столь уважаемой аудиторией, прямо скажем, не часто такая возможность существует. Осмелюсь предположить, что мое выступление в какой-то степени продолжит называть проблемы, высказанные в самом начале нашей конференции уважаемым начальником ВНИИ МВД России.

Криминологические исследования представляют собой изучение с использованием достижений науки на основе специально разработанных методов и методик разнообразных социальных, правовых, нравственных, социально-психологических и иных факторов, позитивно или негативно влияющих на преступность, ее причины и условия, личность преступника, предупреждение преступлений[2].

Под процедурой криминологического исследова­ния принято понимать последовательность действий исследователя или коллектива исследователей, определенные этапы (или стадии) процесса кри­минологического изучения проблем преступнос­ти, которые необходимо соблюдать, чтобы с на­ибольшей эффективностью добиться ответа на поставленные вопросы и достичь целей исследо­вания[3].

Поверхностное изучение процедуры научного исследования может навести на мысль о чисто теоретическом значении разделения ее на отдельные этапы (стадии). Научный подход к изучению вышеуказанной процедуры позволяет обосновать востребованность знаний о стадиях исследования, их содержании и значении со стороны практики борьбы с преступностью. Данный факт подтверждается интересом к проблеме разделения научного исследования на этапы (стадии) со стороны ученых – специалистов  в области социологии, криминологии и других наук. Вместе с тем, единого мнения по данной проблеме не выработано.

Так, А.Г. Здравомыслов выделил следующие стадии (этапы) научного исследования: подготовка исследования, пробное (пилотажное)  исследование, основной этап (сбор информации), обработка полученной информации; формулировка выводов[4]. В.А. Ядов разделил процедуру исследования таким образом: общая постановка задачи, составление программы, определение методики исследования, составление рабочего плана, разработка инструментария, уточнение методики – пилотажное исследование, сбор информации, статистическая обработка полученной информации, формулировка выводов и разработка конкретных предложений  по результатам исследований[5].

Мнения вышеназванных ученых-социологов представляют определенный интерес для рассматриваемой проблемы. Как их недостаток следует отметить исключение этапа внедрения научной продукции из процедуры исследования, что в определенной степени справедливо лишь для теоретических (фундаментальных) криминологических исследований[6]. Что касается прикладных криминологических исследований, проводимых в интересах совершенствования практики борьбы с преступностью, то исключение стадии внедрения представляется ошибочным. Тем не менее, нормативные правовые акты МВД России фактически «солидарны» с приведенными выше точками зрения.

Процесс внедрения научной продукции в деятельность ОВД подробно регламентирован. Приказом МВД России от 28 ноября 2005 года № 1055 «Об организации научного обеспечения и распространения передового опыта в ОВД РФ и внутренних войсках МВД России» утверждены:

• Положения «Об организации научной и научно-технической деятельности в системе МВД РФ» (далее – Положение «Об ННТД»);

• Инструкция «О порядке внедрения научной продукции в деятельность органов внутренних дел Российской Федерации и внутренних войск МВД России и ее авторском сопровождении» (далее – Инструкция).

Вместе с тем, отдельные положения вышеуказанных нормативных правовых актов фактически исключают внедрение из процедуры научного исследования, создавая тем самым существенный разрыв в цепи «наука-практика» именно на этом этапе.

Так, согласно п. 63 вышеназванного Положения «Об ННТД» научное исследование считается завершенным, если реализованы следующие условия:

• утвержден заключительный отчет о НИР;

• утвержден акт приемки научной продукции;

• в установленном порядке осуществлены регистрация и учет научного исследования.

В соответствии с п. 65 Положения «Об ННТД» ответственность за внедрение результатов НИОКР возлагается на подразделения, заказавшие их проведение. Научно-исследовательские и образовательные учреждения лишь осуществляют мероприятия по авторскому сопровождению внедряемой научной продукции (п. 7 Инструкции). На основании п. 63 Положения «Об ННТД» для названных учреждений исследование уже завершено на стадии приемки научной продукции. Это часто вызывает формальное отношение к внедрению научной продукции со стороны как исполнителей НИР, так и заказчиков научной продукции. Свидетельством тому многочисленные акты внедрения, не содержащие конкретной информации о результатах практического использования научной продукции.

Более справедливой и оправданной представляется позиция ряда криминологов, считающих, что внедрение научной продукции является этапом, который «определяет цель исследования, а именно совершенствование на основе научных выводов практики планирования и управления процессами борьбы с преступностью»[7],  «исключительно важным звеном в цепи «криминологическое исследование – криминологическая практика»[8].

Профессор М.П. Клеймёнов не случайно в определении эмпирического криминологического исследования указывает на необходимость последующего использования его результатов в практике противодействия преступности и общественно опасному поведению[9], тем самым подчеркивая значение практической реализации научных результатов посредством внедрения в практику борьбы с преступностью.

Отражением такой роли этапа внедрения научной продукции  в нормативных правовых актах МВД России должно выражаться в следующем:

1) на нормативно-правовом уровне признать составление акта внедрения моментом завершения прикладного научного (в том числе и криминологического) исследования, как для заказчика научной продукции, так и для исполнителя НИР;

2) оформление заключительного отчета о НИР после получения результатов внедрения (акта внедрения) и с учетом его содержания.

Последнее предложение нуждается в незначительном разъяснении. В настоящий момент заключительный отчет о НИР готовится до представления научной продукции заказчику и, естественно, до составления актов приемки и внедрения (п.п. 57, 61 Положения «Об ННТД»). Учитывая требования ГОСТа 7.32-91 «Отчет о научно-исследовательской работе. Структура и правила оформления» целесообразно оформлять заключительный отчет о НИР после подписания акта внедрения. Это позволит отразить в таком отчете информацию о результатах внедрения научной продукции (п. 3.3.2.2 ГОСТа), тем самым в полном объеме представив информацию о проведенном исследовании.

Высказанные предложения скорее всего не найдут одобрения со стороны как заказчиков, так и исполнителей научно-исследовательских работ. Их практическая реализация увеличит и без того немалую нагрузку на отдельных сотрудников, отвечающих за организацию научного обеспечения оперативно-служебной деятельности ОВД. Вместе с тем, такие меры будут способствовать повышению эффективности внедрения результатов прикладных криминологических исследований в практику борьбы с преступностью.

Что касается правильного распределения нагрузки и повышения эффективности внедрения результатов криминологических исследований в деятельность ОВД, то ранее предлагалось создавать в составе организационно-аналитических подразделений штабов МВД, УВД криминологические группы[10]. Данные мероприятия предполагалось провести за счет имеющейся штатной численности путем перераспределения должностных обязанностей и освобождения отдельных сотрудников от иных функций.

Несмотря на время, прошедшее с момента, когда сформулировано указанное предложение (а это 80-е годы прошлого столетия), оно остается нереализованным на практике и актуальным. В том числе и в связи с внесением в проект закона «О полиции» статьи 11 «Использование достижений науки и техники, современных технологий и информационных систем»[11]. По нашему мнению, учитывая современное состояние деятельности по борьбе с преступностью и ее появлениями, целесообразно создание межведомственных  криминологических групп, в состав которых включать ведущих ученых, должностных лиц органов государственной власти и местного самоуправления, сотрудников правоохранительных органов, наиболее успешно использующих в своей деятельности результаты исследований в области криминологии, представителей общественных организаций, осуществляющих противодействие преступности и ее проявлениям. Учитывая предлагаемый состав групп, возможности внедрения научных результатов существенно расширяются (деятельность государственных органов и органов местного самоуправления, общественных организаций по противодействию преступности). В обязанности криминологических групп и их отдельных участников должна входить организация криминологических исследований, от поиска проблем борьбы с преступностью, требующих научного разрешения, до внедрения результатов исследований в соответствующую практику.

Отметим, что предложенные меры не являются исчерпывающими на современном этапе функционирования системы научного обеспечения деятельности ОВД. Проблема повышения эффективности внедрения результатов криминологических исследований в деятельности ОВД заслуживает более глубокого изучения.

ХАЛИУЛИН А.Г.

Спасибо. Вопросы есть? Выступление было очень интересным.

ВОПРОС С МЕСТА

Как, по-Вашему,  отличить исследование, которое внедрено, и которое просто проведено –  исполнители работали?

ПРОКОФЬЕВ Д.А.

Если применительно к системе МВД, то существует утвержденная форма – акт внедрения, который должен содержать конкретную информацию о результатах внедрения.

Фундаментальные и прикладные исследования, человек защитил диссертацию, результаты исследований по заказу Администрации Аппарата Алтайского Края  были представлены в Комитет по образованию и по делам молодежи, речь шла о региональных особенностях преступности несовершеннолетних. Естественно,  криминологические исследования не могут содержать сведения, которые могут быть приятны. Результаты – сами понимаете, да? Результаты исследования по всей форме, о которой вы сейчас доложили, с соблюдением всех этапов, были переданы заказчику: программы, результаты. Вы нас научите, какие встречи, кого наказать, мы должны в должностной инструкции разобраться. Проект программы борьбы с преступностью мы так и не получили.

Как вариант одно из предложений создание криминологических групп, на которые возлагается внедрение, в том числе научной продукции. Кстати, предложение о таких группах было сформулировано еще в 80-х годах, но оно до сих пор не нашло практического применения. Возможны такие группы коллективные, исходя из объективных результатов внедрения научной продукции, они  должны принимать решение о конкретных результатах использования их и практическом значении.

КРЫЛОВ А.А.

Когда уже сделали конечный  продукт: программы  и т.д., от нас потребовали дать перечень совещаний, вопросов. Вот это и есть инструментарий внедрения, который сплошь и рядом отсутствует в наших разработках, поэтому они и лежат и никому не нужны.

ДОЛГОВА А.И.

А если самим подумать?

КРЫЛОВ А.А.

Запрещают научному разработчику включать и привлекать заказчика для разработки продукта. Заказчик, как правило, не сопротивляется, вот тогда наши разработки дойдут до заказчика. Иначе ничего не получится.

ХАЛИУЛИН А.Г.

Спасибо, Дмитрий Анатольевич. Я предоставляю слово Голику Юрию Владимировичу, доктору юридических наук, профессору.

ГОЛИК Ю.В.

Очень интересная тема конференции. Азалия Ивановна сформулировала ее, как женщина, очень деликатно, а для меня она звучит чуть-чуть по-другому: «Обезличивание и депрофессионализация всех законопроектных работ и всех тем борьбы с преступностью». Судя по тем, кто остался в зале и кого я знаю, подавляющее большинство преподает в высших учебных заведениях. В этой связи у меня один маленький вопрос: коллеги, вы запасаетесь справочкой о своей биографии? Я смотрю, не знаете, о какой справке идет речь. В закон о высшем образовании внесено изменение  и в нем записано: «Преподаватель, устаиваясь на работу, обязан  представить наряду с аттестатом, дипломом и т.д., справку об отсутствии у него судимости».

Это закон! Кто принимал участие в научном обосновании  этой галиматьи? Я думаю, что никто. И там не написано ни кто эту справку должен выдавать, ни  кто ее должен заверять. Оказывается, несколько лет тому назад то учреждение, которое называлось ГИЦ (сейчас оно по-другому называется) на возмездной основе, по личной инициативе гражданина, выдает  справку об отсутствии судимости. Вчера мы с ректором МГТУ С. Бабуриным обсуждали  эту тему и пришли к выводу, что МГТУ будет выдавать такие справки. Законом же не предусмотрено, кто их должен выдавать. Я так и буду писать: «По моим данным, такой-то, такой-то  к судебной ответственности не привлекался, преступлений не совершал, в местах лишения свободы не был, судимостей не имеет. Пока. И подпись – Ю.Голик…». Я в выходные пойду и специально закажу 3 печати и пусть думают, что хотят, и пусть попробуют меня в чем-то обвинить, ведь я же пишу «по моим данным». Вот это все  в сфере научной обоснованности всех наших бдений и усилий совершенно нелепые формы. В прошлом году я  посчитал:   21-м законом вносились изменения в Уголовный кодекс. 92 статьи. Многие оказались исковерканными. 27 июля тремя  законами вносились изменения в Уголовный кодекс. Один закон многопрофильный. Он из всех информационных баз выпадает почему-то, но там тоже несколько слов в Уголовный кодекс добавили. А два года назад не помню, каким годом,  в какую статью в один день двумя разными законами вносились  изменения в одну статью.  Слушайте, какое научное обоснование? Нет Звечаровского. Он начал говорить, что нам надо подумать над системой аргументации. Мы говорим на разных языках. Кто мы? Мы здесь друг друга понимаем.  Понимают ли нас депутаты Государственной думы, которые принимают законы? Не уверен. На момент избрания (это официальные данные)  среди 450 депутатов, то есть высшей законодательной власти  всего 7 человек с высшим юридическим образованием. Мама дорогая… Мы о чем говорим?

Один из таких депутатов, естественно, представитель «Единой России», решил выступить перед студентами юридического факультета Елецкого государственного университета, как Государственная Дума работает. Говорил, говорил и потом вдруг спрашивает: «Кстати, вы юридический кодекс уже изучили?» Зал не смеялся, он просто пошумел. Вам преподавали юридический кодекс или не преподавали? Ему говорят, мол, дядька, ты  о чем? У нас полтора десятка кодексов. О каком кодексе речь? Да я сказал – юридический, я над ним каждый день работаю. Общего языка не нашел. Почему-то обиделся на студентов и побежал к ректору жаловаться на то, как плохо они преподают. Ему не повезло. У ректора в этот момент сидел я. Мы обсуждали другие вопросы. Он говорит: «А что ты ко мне пришел, вот профессор, юрист». Он попытался что-то мне объяснить. Я ему в двух словах объяснил, что не надо «со свиным рылом в калашный ряд лезть». Кончилось тем, что он обиделся и на меня, и на университет. Но мы-то здесь причем? Вот такое научное обоснование, вот  такая наша  депрофессионализация. К сожалению, этот процесс  не собирается останавливаться.

Что нужно сделать? Говорят, что нам надо что-то предлагать и делать. Я думаю, что нам в обязательном порядке на законодательном уровне надо добиться закрепления научной экспертизы любого законопроекта.  Не важно чего он касается. Включая криминологическую экспертизу, научную экспертизу. Есть же у нас обязательное требование, чтобы без  заключения правительства  то, что касается финансовых вещей,  не проходит. Почему мы не можем потребовать научного заключения? Другой вопрос – кто будет проводить эту  экспертизу?

ДОЛГОВА А.И.

Многие коллеги обосновывают либерализации этих экономических статей.

ГОЛИК Ю.В.

Азалия Ивановна, в частном порядке это – один вариант. В коллегиальном – другой вариант. Значит,  будем проводить две, три экспертизы. Если обоснуют необходимость либерализации,  ну что ж, будем либерализироваться, будем открывать тюрьмы, ворота будем открывать, всех выпускать на улицу. Ну и что? У нас ведь есть опыт, он на глазах развивается. 91-й год, когда либерализация.  Сергей Сергеевич Алексеев – член-корреспондент Академии наук, председатель Комитета конституционного надзора выступил с идеей, что мол, друзья, надо наконец-то отменить уголовную ответственность за немедицинское потребление наркотиков. И Комитет конституционного надзора СССР отменяет. Я тогда говорил: ну что же мы делаем, мы джина из бутылки выпускаем, которого потом туда загнать будет невозможно? Сегодня по официальным данным у нас  в стране ежегодно гибнет от наркотиков до ста тысяч человек. Вдумайтесь, до ста тысяч человек. Когда-то  Советский Союз так называемые демократы ругали  за то, что  у нас во время Афганской войны погибло 13 тысяч 352 человека. Плохо, тяжело. Жизнь каждого человека бесценна. 13 тысяч 352, а здесь сто тысяч каждый год и говорят: а что, это его выбор,  это – выбор человека. Какой выбор человека, если речь идет о школьниках. Если привыкание к синтетике наступает с одного раза? После первой   инъекции уже все. Наркотики вошли в плоть и кровь.

Что касается депрофессионализации в нашей сфере. К сожалению, это не только  наша беда. В апреле прошлого года я был в  составе российской делегации в Сальвадоре в Бразилии на 12-м конгрессе ООН по предупреждению преступности и  уголовному правосудию. С удивлением увидел, что это болезнь, это зараза коснулась абсолютно всех, кто там был. Во-первых, это новые люди. Во-вторых, люди  случайные, не знающие, что такое конгресс, ни зачем они приехали, ни почему они там, что им там делать. Сами организаторы, бразильянцы, в состав своей делегации включили тысячу человек. Зачем? На уровне капитанов «райотделов» полиции. Кончилось это тем, что во время конгресса было совершено прямо на территории конгресс-хола несколько десятков краж. Обокрали участников конгресса, включая профессора Квашиса. У него украли телефон, фотоаппарат, документы. Эта беда чудовищна. Вячеслав Иванович тут ссылался на  ФСИН. И, действительно, во ФСИНе, видимо, не осталось ни одного тюрьмоведа.

Я с одним из ведущих руководителей ФСИНа сидел на тюремной секции на этом конгрессе  и с удивлением   слушал молдаванина. Недалеко от нас делегация Молдавии была. Молдаванин говорил, что мы внедряем самые передовые средства борьбы с  ВИЧ-инфекцией,  с потреблением наркотиков в колониях. Какие это средства? Оказывается, они  ввели  программу,  кем-то рекомендованную,  об обмене шприцев. Доверенные осужденные, которым  доверяет администрация и осужденные собирают использованные шприцы… Представитель администрации использованный шприц забирает, а дает ему чистый. Где же здесь борьба? Он говорит:  так ведь мы же сократили ВИЧ- инфекцию. Я говорю: а другое вы стимулируете. Вы  стимулируете те же самые проносы, потому что не боретесь  с этими проносами. И примеров таких очень много.

У меня сложилось ощущение по этому конгрессу, что мир  в растерянности, что делать с преступностью. И мы не являемся исключением. Были жестокие наказания – преступность росла. Наказания стали либерализировать, преступность продолжает расти. И никто не знает, как  из этой петли выпрыгнуть. Я думаю, что пройдет еще несколько лет и мир найдет  какое-то решение.  Плохое или хорошее, но найдет.

Здесь упоминался опыт Китая. Китай тоже очень интересно в этом отношении развивается. Тот, кто смотрел уголовно-правовую практику и исполнение смертной казни в Китае, знает, что десять лет назад там приблизительно было пять, шесть тысяч смертных приговоров. В ноябре мы были в Китае, там было три выступления по смертной казни. Очень четко рассказали, что сегодня у них смертную казнь как вид наказания может назначить только Верховный суд. Все. Никто больше. То есть  ни областные суды, как у нас было в советское время, – только Верховный суд.  И  сегодня у них в год  приводится в исполнение (опять же экспертные данные) 500-600  приговоров. Много это или мало? Ответа на этот вопрос нет. Но есть разница – пять, шесть тысяч и пятьсот, шестьсот. За десять лет они резко  сократили число.

Там к  науке относятся  более уважительно. Я, во всяком случае, сделал вывод. Это не значит, что все предложения ученых там  применяются, тут же внедряются. Наверное, это  в  принципе  нельзя сделать. Если бы  все наши предложения начали внедряться, было бы еще хуже, чем   сейчас.

Все. Спасибо большое.

ХАЛИУЛИН А.Г.

Спасибо, Юрий Владимирович.

Слово предоставляется Побегайло Эдуарду Филипповичу, доктору юридических наук, профессору.

ПОБЕГАЙЛО Э.Ф.

Уважаемые коллеги, я хотел привлечь ваше внимание к четырем проблемам, которые вытекают из темы сегодняшней конференции. Первая проблема. Это информационное обеспечение этой борьбы, криминологическое обеспечение криминологических исследований и немного о  криминологическом прогнозе. Затрагивалась эта проблема, поэтому я ее коротко буду излагать. Особенно в этом плане мне понравилось выступление Азалии Ивановны.  Эти  таблицы убедительно свидетельствуют о том, что уголовная статистика у нас ущербна, мягко говоря. Статистические сводки не отражают действительности.  В действительности же  ситуация криминологическая исключительно неблагоприятная. И победные реляции на этот  счет  со ссылками на материалы уголовной статистики давно уже вызывают сомнения.

Президент  России  уже высказывался  по поводу  Кущевских событий. Враньем он назвал. Немного не враньем, а  по–простому. Статистика правоохранительных органов,  особенно  МВД,  порочна. Судите сами, помимо того, то демонстрировалось. В 2009 году,  в 2010 году – та же самая ситуация, судя по таблице, которую мы смотрели. Количество заявлений о преступлениях в стране выросло на 7%  и составило около 20-ти миллионов заявлений о преступлениях.  В то время как количество  зарегистрированных  преступлений,  наоборот, снизилось на те же 7%. То есть получается меньше трех миллионов. Может ли такое быть, скажите? Куда делись не менее 10-ти , 13-ти миллионов  преступлений, о которых было заявлено? Ну вот, налицо то, что в этом году приобрело название «Кущевский  синдром». Вранье на этот счет очень дорого обходится обществу.

Статистические сводки сглаживаются уже в регионах. Начальники региональных подразделений правоохранительных органов опасаются за свои места и поэтому зачастую пересылают в Москву сильно уменьшенные цифры. Федеральные чиновники  по тем же  мотивом еще больше улучшают свои показатели. Вот такой беспредел творится в статистике.

Криминологическая ситуация в России улучшается и путем замалчивания совершаемых преступлений. Милицейские  структуры под любым предлогом отказываются регистрировать эти преступления, и таким образом достигают нужных показателей.  Этим вопросом занималась не только Азалия Ивановна и ее группа высококвалифицированных экспертов. По мнению других экспертов, по сравнению с 2009 годом,  в минувшем  2010 году реальное количество преступлений выросло на 20-25%. А у Вас как?

ДОЛГОВА А.И.

Любая цифра может выдаваться как реальная в рамках  неизвестного (латентности).

ПОБЕГАЙЛО Э.Ф.

Понятно.  А особо тяжких преступлений в среднем на  40%. Можно с полным основанием говорить о том, что на Россию надвигается очередной вал преступности. Весьма  неблагоприятная тенденция тяжких насильственных преступлений. С каждым годом возрастает число злостных преступников с агрессивной насильственной  направленностью. Увеличивается  доля организованных, заранее подготовленных, отличающихся особой дерзостью, изощренностью, жестокостью, цинизмом  преступлений.

Вот сегодня Юрий Миранович говорил о  ситуации, связанной с педофилами.  Половые  посягательства на несовершеннолетних за последние три года, сопряженные с сексуальным насилием, увеличились  примерно  в 15 раз.  Это – регистрация.

Террористическая деятельность продемонстрировала совсем недавно свою мощь. Война идет, настоящая диверсионная минная война. Об этом свидетельствуют эти криминальные взрывы на транспорте, в общественных местах. Это проблема первая

Вторая проблема …   мне показалось, что мало внимания сегодня  уделили общесоциальным причинам преступности. Столько  в этом плане накопилось проблем, что нельзя  на это  не реагировать. Эти проблемы показывают (можете как угодно меня воспринимать)  торжество марксистского учения о причинах социальных аномалий в обществе. Так что от марксистской идеологии в этом  плане рано отказываться. Тем более от методологии, связанной с применением материалистической диалектики.

Пожалуйста, классовый характер носит у нас сейчас законодательство в ряде случаев. Лоббирование в Госдуме целого ряда законопроектов связано с классовым расслоением общества, а расслоение это  невиданное. Может быть 20% живут более или менее. Я не беру, конечно, десять первых. Остальные  прозябают – нищенское материальное обеспечение.  И вот, пожалуйста, как это сочетается с конституционными убеждениями о наличии у нас социального правового  государства?  Причем, лоббирование чудовищное. Наверное, вы обратили внимание на людоедские, не побоюсь этого слова, предложения олигарха Прохорова – увеличение рабочей недели до 60 часов.

Разрушается буквально у нас на глазах система образования, начиная со школы, где «История отечества» не будет обязательным предметом, а факультативом, будет внедряться абстрактный курс, связанный с любовью к отечеству. Надо реальную историю преподавать хотя бы с 5-го класса.

Разрушена система медицинского обеспечения, достойного пенсионного обеспечения, культуры. Такое массовое обнищание населения предполагает неблагоприятные тенденции, о которых я веду речь, и уместно в этой аудитории вспомнить слова одного марксиста, которого очень сейчас не любят и который сказал о том, что коренная причина эксцессов, состоящих в нарушении  правил общежития, есть нищета масс и эксплуатация. Это был Ленин.

Кстати, к вопросу об исторической культуре. По терминологии уголовного права я с ранних лет любил предмет «История политических и уголовных учений», преподаю этот курс. Я одного студента спросил, какие он знает работы Ленина. Ни одной работы он не знал, я страшно возмутился, что-то еще задал – не знает. Я говорю, ну хорошо, скажите, как же звали Ленина? Он молчит. Я сказал: «Идите и запомните, что Ленина звали Борис Николаевич».

Он больше не появлялся, окончил вуз, получил уже диплом, возможно, где-нибудь в аналитической группе в правоохранительных органах работает.

Сами судите, какие резкие скачки цен сейчас, начиная от  продуктов питания до лекарств, до тарифов ЖСК, низкие зарплаты – и все это отброшено не на грань, а за грань нищеты подавляющего большинства населения России, и в результате на преступный путь сегодня становятся даже те, кто раньше об этом не помышлял: врачи, инженеры, учителя, студенты, скоро профессора встанут.

Судьба армейских профессионалов очень серьезная, ведь сокращение в МВД планируется на 20-25%, а куда эта дорога? Это дорога в криминал. Отсюда значимость проблемы социальной профилактики, о которой мы стали забывать. Об этом я хотел сказать на этом заседании.

Я бы мог говорить и о том, как все это проявляется в законодательстве, какой крах претерпела радикальная либерализация уголовного законодательства, вчера я об этом говорил на конференции в Московской государственной академии им. Кутафина. Многие там присутствовали, поэтому не буду повторяться.

Мог бы поговорить о проблеме смертной казни, потому что сейчас пересматривается мораторий, как мне представляется. Не подумайте, что я такой злой и у меня садистские намерения, мои выступления нигде ничего не значат, но я вам скажу –в принципе, кодекс в какой-то степени надо либерализировать, но это должно касаться ненасильственных преступлений. Но посмотрите, сейчас внесен закон по 66 статьям, убирают нижний предел санкций, и к этим статьям относятся: грабеж, разбой, сопряженный с насилием и хулиганством. К чему это приведет, не в этой высококвалифицированной аудитории говорить.

И последняя проблема, о которой я хотел сказать и не могу не сказать, это этическая проблема криминологических исследований, литературное воровство, к сожалению, у нас имеет место. Как-то захожу я в книжный магазин, лежит там неплохо оформленная книжка «Криминология», учебное пособие объемом в 15 п.л., изданная в Москве. Смотрю: слово в слово глава моя переписана, фамилия автора, которая там стоит, Марлухина из Саратова. Выясняю, кто же это такая дама. Оказывается, она – не кандидат наук, но вот уже пишет учебники, учебные пособия по криминологии. Я звоню ее начальнице, начальница приходит в негодование, потом звоню самому автору Марлухиной, она приносит извинения, говорит, что жить на что-то надо, у нее ребенок родился. Ну ладно, я пожалел ее. Но через год второе издание вышло, еще через год третье и пользуется большой популярностью у студентов.

И еще одна работа. Если вы сейчас зайдете в магазин, то увидите 3 книги, написанные теми же самыми авторами:  одна по криминологии, одна по уголовному праву и одна по прокурорскому надзору. Насколько я выяснял, вроде бы к прокурорскому надзору товарищи отношения не имеют. Вот этот курс лекций под редакцией ……………. «Криминология» – та же самая ситуация, причем, если Марлухину мы смотрели с Орловым по всей книге, то здесь имеется в виду одна глава, посвященная насильственным преступлениям. Разговариваю с человеком, который возглавлял авторский коллектив, он был немного смущен, но никаких извинений, никаких разговоров на этот счет не было. Я не буду в суд обращаться, мне не до этого, и здоровье не позволяет и вообще, я лучше чем-нибудь другим займусь. Ну, хорошо, это может быть не элита, но мне кажется, допустим, проф. Шиханцов, известный автор работ по психологии, по криминалистике, очень известный человек, почему-то ударился в криминологию. Вот он издает в Минске на белорусском языке  и  потом переводят у нас этот учебник, смотрю – та же самая ситуация.

Мои земляки в Ростове – на Дону издали учебное пособие по криминологии, и  то же самое. Но единственное, что они сделали, в предисловии написали, что в данном пособии использованы материалы московских авторов.

Благодарю за внимание.

П е р е р ы в

ХАЛИУЛИН А.Г.

Слово предоставляется заведующему кафедрой уголовного права Российского государственного торгово-экономического университета Джатиеву Владимиру Солтановичу, доктору юридических наук.

ДЖАТИЕВ В.С.

Я постараюсь тезисно изложить то, что обозначил, и первая позиция такая. Мы о больших проблемах рассуждаем, в этих вопросах углубляемся в века, но нашу задачу актуальную в плане сокращения наших криминологических  и иных исследований облегчил Президент РФ. Чтобы мы себе голову не забивали вот такими обстоятельными исследованиями, когда в новогоднем поздравлении народа, государства, страны он сказал, что Россия страна молодая, ей всего 20 лет. Раз так Президент сказал, что России 20 лет, значит и проблем криминологических и социальных у нас особых нет.

Вторая позиция борьба с преступностью и научное обеспечение этой деятельности. Первое. Если борьба с преступностью – это не мое, не коллективное вот здесь, а государственная задача, основной субъект – это государство. Значит если мы говорим о научном обеспечении этой деятельности, то потребителем, заказчиком наших исследований обязательно должно быть государство.

Третий момент. Если государству все это не нужно, и я ни с кем не спорю, наоборот, поддерживаю, что государству на самом деле это не нужно, начиная от высших должностных лиц, то остается третий вариант – вариант инициативного чего-то нашего. И вот мы инициативно будем, если здоровье будет, желание будет, обстановка нас не будет угнетать, это будем делать, будем предлагать, навязывать, но насильно в рот не запихнем, ничего не получится.

И вот объяснение причин такого состояния. Я вижу три возможные причины и объяснения того, что есть. Первая –невежество, причем невежество дремучее того, кто должен нам заказывать какое-то научное обеспечение  по борьбе с преступностью. Вторая причина – саботаж. И третья причина – усугубление положения дел в стране. Почему-то чем больше времени идет, тем объяснение третьей позиции самое правильное. Что делать? Убеждать друг друга нам абсолютно смысла нет, мы почти все единомышленники, в предмете исследования у нас есть расхождения, но в общей оценке мы стоим на одном твердом курсе. Это очень хорошее адекватное состояние называется одним словом –патриотизмом. Нам не безразлично, что в нашей стране творится. Апеллировать тоже нужно уже, адресат тоже государство, но не в лице недоучек-депутатов, не нужно этого делать, это абсолютно бесполезно. Второй момент – это надо делать только публично, потому что на публичное обращение этот адресат может себе позволить  иногда что-то ответить.

В контексте последнего тезиса хочу предложить – прошу проголосовать, либо консенсусно принять решение, чтобы тексты двух очень обстоятельных концептуальных широких выступлений С.И. Герасимова и А.И. Долговой, а я думаю лучше и обстоятельнее их выступлений здесь не было, соединили, отредактировали и пусть это уйдет по адресам для самых первых  двух-трех лиц и была бы публикация открытого письма , иначе мы не достучимся до того, что мы хотим побудить.

Три иллюстрации. Кирилл Владимирович сказал, что был принят 21 закон о внесении изменений в Уголовный кодекс, а я почему-то 20 насчитал, но если мы говорим о научном обеспечении, всего их было 96 законов о внесении изменений   в этот несчастный Уголовный кодекс. Мы говорим о научном обеспечении и говорим, что его нет, но какие-то следы ожидаемое нами научное обеспечение должно было бы оставить. Мы смогли почитать, посмотреть пояснительные записки к этим законопроектам и заключения соответствующих комитетов. Я это сделал по законопроектам, прошедшим в прошлом году. Представьте, что я там почитал, практически ничего – пусто. Есть какие-то констатации, в среднем максимальный объем этих документов от половины до 1,5 страниц машинописного текста. И все. Люди даже не пытаются сделать видимость, как обосновать то, что творят.

Второй момент о следственном комитете. Закон принят с пробуксовкой. С продавливанием это все делалось… В Указе Президента о создании Следственного комитета обозначены две задачи: первая  – повысить качество следствия и вторая – усилить надзор за  следствием. Наконец-то люди осознали, что прокуратура, как обеспечивающий законность орган в стране, оказался нужной власти, государству, но не тут-то было. Наломали копья, в итоге что получили? Прокурорам дали возможность отмены, приостановления  производства независимого следствия. Вместо этого следователь может возбудить уголовное  дело в отношении прокурора и тут же на время следствия отстранить его от должности. Вот все, что мы получили… представители Следственного комитета дневали-ночевали в соответствующих кабинетах Госдумы, пока все не продавили, а позиция прокуратуры вообще ничем, никем не была представлена. Даже запланированное на октябрь прошлого года заседание консультативного совета  по этому вопросу отменили.

И последнее. 12 января этого года к дате дня прокуратуры Генеральный прокурор Ю.Я. Чайка  опубликовал в «Российской газете» интервью. Больше всего меня там поразило и возмутило в концовке такое положение, что за какие-то несколько последних лет, с 2007 года, когда Следственный комитет при прокуратуре образовался, и полномочия там были перераспределены, с этого момента  до конца 2010 года, – Генеральный  прокурор сказал, –что прокуратура попыталась  порядка нескольких тысяч незаконных  актов следователей  отменить, предпринять попытки, чтобы они были отменены. Представляете, уже никто прокурор в этом плане. Никто вообще Они не отчитываются об исправлении допущенных  нарушений. Они  отчитываются  за какие-то единицы попыток это сделать. Таково мое сообщение. Спасибо.

ХАЛИУЛИН А.Г.

Пожалуйста, Мелешко Николай Петрович, кандидат юридических наук, профессор.

МЕЛЕШКО Н.П.

Мы в учебном процессе уже пятый год ввели такую дисциплину для выпускных курсов – проблемы борьбы с организованной преступностью и коррупцией. Разработали учебно-методический комплекс, выпустили краткий курс лекций и довольно успешно эта дисциплина идет. Это по нашей инициативе было сделано, но никто студентам не навязывал. Студенты сразу почувствовали плюс, когда проходит распределение. Приходят из милиции и их сразу берут. Интересовалось  МВД  Ростовской области. Приходили, смотрели, одобрили, даже внесли кое-какие предложения. Так что такой  спецкурс  у нас разработан. Если нужен, можем поделиться.

С  этого года мы ввели еще один спецкурс для специализации криминалистов. Этот спецкурс – основы виктимологии. Проблемы защиты потерпевшего. Тоже разработали спецкурс. И краткий курс лекций сделали. Эти спецкурсы довольно интересно воспринимаются студентами и практическими  работниками. В процессе первой дисциплины, когда проводятся семинарские занятия, я требую от студентов делать анализ публикаций любых средств информации, особенно «Российской газеты», по вопросам коррупции  и  проблемам борьбы с организованной преступностью. В каждом номере меньше пяти не бывает. Доходит до восемнадцати публикаций в «Российской газете» по проблемам борьбы с организованной преступностью. По потерпевшим – ноль. Иногда в месяц проскочит одна или две статьи, которые затрагивают проблемы защиты потерпевших. Это отношение нашего общества к двум проблемам – борьба с преступностью и защита жертв этих преступлений. Это в порядке  объявления.

ХАЛИУЛИН А.Г.

Слово предоставляется Евстигнееву Алексею Сергеевичу, кандидату юридических наук, доценту.

ЕВСТИГНЕЕВ А.С.

Уважаемые коллеги, если кто не помнит меня, я  Евстигнеев Алексей Сергеевич, Кострома, которая принимала вас радушно у себя на Волжских  берегах. Я хотел обозначить свое выступление как роль множественности преступлений в реализации отдельных видов некоторых принципов уголовного права. В частности хотел обратить внимание на взаимодействие некоторых принципов, а именно справедливости,  социальной справедливости и принцип индивидуальной ответственности за преступления. Ни для кого не секрет, что она сегодняшний день мы имеем 69-ю статью, которая,  на мой взгляд, себя изжила с уходом режима. Хоть я и являюсь самым  ярым сторонником коммунистических идей, прокоммунистических сокращений количества преступлений,  и мы народили всякие виды отдельных положений, чтобы у нас было как можно меньше преступлений. На мой взгляд, лицо, совершившее умышленное преступление, должно нести ответственность за каждое преступление.  И ему должно быть вменено в ответственность каждое преступление. Если мы говорим о совокупности, то не должно быть никаких  поглощений. Не должно быть никаких зачетов. Совершил он преступление, он должен нести ответственность, индивидуальную ответственность.  Я говорю это об умышленных преступлениях.

Я обозначил эту проблему. Может быть будут  какие-то вопросы в отведенные пять минут? Попробую на них ответить. Думаю, что эту проблему надо нам озвучивать и подходить к тому, что человек, виновный в совершении преступления, умышленном преступлении,  должен нести ответственность. Я сказал Азалии Ивановне – совершил он пятнадцать 158-х по части 1, суд определил ему по году  лишения свободы, пусть отбывает 15 лет.

Разговаривал я  с одним практическим работником, он говорит – неужели  мы будем уподобляться зарубежному опыту – до  двухсот пятидесяти лет. А зачем? Мы можем сказать – как совершил он, и суд ему назначил за рамки разумного, например 75 лет, мы определяем ему как пожизненное лишение свободы. Мы говорим о пожизненном. То есть в рамках разумного мы определяем ему  наказание. То есть из совокупности преступлений. Соверши он 150  преступлений, мы ему говорим – 150 лет, а в конечном счете мы выдаем ему в приговоре не  150 лет, а в разумных пределах. Пожизненное лишение свободы.

ХАЛИУЛИН А.Г.

Выступает Чапурко Татьяна Михайловна, доктор политических наук, профессор, кандидат юридических наук.

ЧАПУРКО Т.М.

Дорогие коллеги, я участвую сегодня в обсуждении, и выскажу определенную мысль, с которой могут согласиться многие, многие – нет. По  итогам сегодняшних оценок того, что происходит  у нас с криминологическими исследованиями…  Складывается впечатление, что сегодня в итоге двух десятилетий  работы  над Уголовным  кодексом,  власти пришли к тому, что видимо, желали. Есть очень хороший термин. Он появился именно в последние два десятилетия. Когда мы говорим: что-то происходит по умолчанию. Такое впечатление,  что действие нынешнего Уголовного кодекса связано именно с тем, что он умалчивает в связи с тем, что правоохранительные органы сегодня оказались с Уголовным кодексом как с  пособием по его применению именно по усмотрению. И это не только для суда. Поэтому сегодня были такие статистические сведения, предоставленные в слайдах….

Выскажу, наверное,  крамольную мысль. У меня складывается  такое впечатление,  что  вполне возможно в закон об отдельных лицензируемых видах деятельности можно будет внести  преступление, как вид предпринимательской деятельности. Потому что сегодня результат жизнедеятельности оказался не связанным с возможностью власти дать работу и материальное положение для  населения…

Понимаете в чем особенность? Когда мы с вами оказывались еще в советское время выбирающими трудовую деятельность,  то ведь результат  заключался не только в материальном благосостоянии. Но мы могли заниматься тем, что нам нравится, что приносит человеку определенное удовлетворение от этой трудовой деятельности. И, как результат, – возможность содержания себя,  семью или родителей. Сегодня оказалась ситуация такая, оси  онащектек№ по продлеммпамкогда только лишь материальный интерес человека вынуждает искать работу. Но мы знаем, как это сложно. И мы знаем, что преступность – это как раз вид деятельности, где человек находит и удовлетворение, и материальный достаток…

Я попыталась посмотреть с другой стороны.  Это наверное как раз  результат того, что я несколько из юридической позиции ушла  в политическую и попыталась перевернуть и  посмотреть, каковы же результаты внесения изменений в уголовный кодекс. Они четко наоборот тому, что мы туда направляли. Вот как я определяю то, что надо, и мы видим, что появляется обратная реакция. Наверное мы таким образом показываем, в какую сторону желательно идти.

И еще маленький последний итог. У меня складывается такое впечатление, что власти используют преступность как рычаг с точки зрения устрашения и удерживания населения в определенных рамках. Мы сегодня фактически не боимся закона, мы сегодня не боимся позиции той властной ситуации, с которой сформированы взаимоотношения власти и общества, мы сегодня боимся преступности. Кущевка наша, Ставрополье, много других примеров показывают, что мы даже не обеспечены безопасностью у себя дома, бойтесь за железными дверями и за всем остальным.

Спасибо что выслушали.

ХАЛИУЛИН А.Г.

Есть еще желающие выступить?

НОВИКОВ В.В.

Добрый день! Я представитель спецдисциплины «Борьба органов государственной безопасности с организованной преступностью». В конце пути решил выбрать деятельность преподавательскую, раньше некогда было – занимался оперативной деятельностью. В отношении предыдущих высказываний скажу фразой: «Прохожие стыдливо прятали глаза, а в правоохранительных органах описывали сценарий». Это касается потерпевших.

Далее к вопросу о ментальности преступников. Формула преступников, их наколки – это то же самое, что фанера римского легионера. Кто с технологией связывался, знает, что существует докторская диссертация про римских легионеров и почему римская армия силами 12 легионов удерживала громаднейшую территорию.

Далее. Во время перерыва я поговорил с рядом товарищей, они сказали, что целесообразно осветить такой вопрос. Как бы там ни было, я человек практический, начинал свою работу с того, что вскрывал противоправную деятельность полковника Олейника  и других ответственных товарищей и, что бы там ни говорили, что Черномырдин там виноват и все остальное, вместе с тем в совокупности он 8 лет получил, правда, попал под амнистию, но это вопрос другой…

С моей субъективной точки зрения, в основе общественных отношений всегда лежит право собственности. Так как у нас приоритеты поменялись, соответствующая конституция и все остальное, а также в соответствии с теорией Маркса за 300% предприниматель готов на все. Что делать? Перехватить инициативу организованной преступности на себя, т.е. ставить определенные преграды. С вашей позиции это возможно путем внесения каких-то изменений в нормативные законодательные акты. Не для кого не секрет, это не изобретение наше, что законы держатся на призывах  – определяющие и конкретизирующие. Понятно о чем речь, да?

Далее. Что у нас в настоящий момент есть? Право собственности на вещи, приобретенные не по праву. В соответствии с историческими и с соответствующими условиями, например, право собственности на вещи, приобретенные  по праву, посмотрите, что у нас в настоящий момент имеется. Отношение к своему праву собственности… Никто не может быть уверен, что у него их не отнимут.

Еще одна позиция. Люди не верят в то, что могут зарабатывать. Эта позиция тоже понятна.

Далее… молодой человек думает, что все преступления у нас из-за женщин, не из-за денег, а когда он становится старше, он понимает, что из-за денег. Только экономические преступления лежат в основе всех проблем, которые  мы испытываем в настоящий момент…

ХАЛИУЛИН А.Г.

Спасибо. Слово предоставляется Е.М. Щербаковой, вице-президенту  Российской криминологической ассоциации по Северо-Кавказскому округу, декану юридического факультета Ставропольского госуниверситета,  доктору юридических наук, профессору.

ЩЕРБАКОВА Е.М.

Уважаемые коллеги!

Я испытываю определенное чувство неловкости, потому что представляю  небезопасный регион, и вчера, приехав сюда, в Москву,  узнала, что причастен к взрыву в Домодедово житель  Ставропольского края.

Мы говорим о криминологических исследованиях. Первая ступенька – это преподавание криминологии в высших учебных заведениях. То, что в новом стандарте нет криминологии, это безусловно так, и я думаю, что сегодняшний наш разговор, может быть, поможет изменить этот стандарт, чтобы компонент криминологии был введен. Я, например, в нашем коллективе юридического факультета Госуниверситета нашла поддержку коллег, и мы за счет вариативной части оставили дисциплину «криминология», ввели 3 зачетных единицы с учетом даже экзамена. Немножко меньше, конечно, 144 часов сегодняшнего объема, но это все равно за 100 часов, и пока на сегодняшний день конкретно  мы эту дисциплину в учебном плане оставляем. Подготавливаем бакалавров, потому что в этой жесткой системе Министерства образования ничего сделать нельзя. Мы тоже только первый год в этом году набирали в бакалавриат и с нынешнего года это уже обязательно.

Еще один момент я хотела бы подчеркнуть. Разрабатываемая дисциплина «Специализация уголовно-правового цикла» по специальности «Уголовное право», у нас тоже, как и у коллег в Ростове, есть и есть 10 дисциплин в этом плане, но мы им еще направляем сейчас магистерские программы. Вопросы криминологического толка, даже методы криминологических исследований мы заложили в дисциплины магистерских программ. Есть большое желание изучать криминологию.

На Ставрополье неплохих людей – большая часть.

Вот это я хотела сказать.

ХАЛИУЛИН А.Г.

Если позволите, в рамках тех же пяти минут, не более.

Уважаемые коллеги, я полностью поддерживаю те предложения, которые здесь прозвучали. Возможно, также в обоснование указать значение криминологии для формирования вообще сознания юриста. Причем, не только профессионального, а в целом, потому что это имеет достаточно глобальное значение. Это первое.

Второе. 25 марта мы будем  проводить конференцию,  посвященную современным проблемам развития уголовного процесса, криминалистики и оперативно-розыскной деятельности. Естественно, будем говорить и о том, что на наш взгляд, назначение уголовного судопроизводства, которое закреплено в статье  6 УК, никакой критики не выдерживает, и через десять лет, к сожалению, после принятия Уголовно-процессуального кодекса, надо признавать это  серьезной допущенной ошибкой. И то, что в УПК никоим образом не упоминается установление истины вообще. Извините за такое выражение, но как черт от  ладана отпрыгивали от слов  «борьба с преступностью» и говорили, что якобы это будет призывом к массовым репрессиям.

ДОЛГОВА А.И.

Так это – конституционный термин.

ХАЛИУЛИН А.Г.

Во-первых, конституционный термин. Во-вторых, это – термин,  который нигде уже давно не отрицается. Наверняка его надо восстанавливать и в УПК, и в законах, которые регламентируют деятельность правоохранительных органов. Помните, Азалия Ивановна, в  законе о прокуратуре постеснялись, выбросили. Сейчас очевидно, что это ошибка.

Сегодня упоминал Виктор Васильевич Лунеев, что преступления совершают профессионалы, а им противостоят непрофессионалы в значительной части. Возьмем тот регламент, по которому эти непрофессионалы вынуждены работать. Это – регламент в лучшем случае Х1Х века. Чего стоит одна стадия  возбуждения уголовного дела с ее рукописными объяснениями,  которые потом надо каким-то образом превращать в доказательства,  и прочие вопросы, которые, кстати,  уже во многих странах давным-давно решены. В том числе и использование результатов оперативно-розыскной деятельности в качестве доказательств по  уголовным делам. Почему в Германии нет такой проблемы? Все ОРМ в Уголовно-процессуальном кодексе.  Проблемы просто не существует.

Кроме  этого, у меня есть УПК ФРГ…

ГОЛИК Ю.В.

У них есть процессуальные акты по возбуждению уголовного дела?

ХАЛИУЛИН А.Г.

Нет, там нет этой  стадии. Вообще нет. У нас она архаичная, которая была еще в Х1Х веке.

Говорилось об информационной базе наших исследований. Уважаемые коллеги,  у нас с  вами появился еще один, на мой взгляд,  существенный ресурс. Каждый суд открыл  свой сайт, на котором публикует все судебные решения, в том числе приговоры по уголовным делам. Начинаем заниматься изучением этих суде6ных актов. И в самом начале мы можем сделать выводы о качестве нашего правосудия  и о глубине исследования  судом личности подсудимого. Конечно, когда мы займемся такими активными исследованиями и начнем публиковать их результаты,  судебная система  постарается опять закрыться. Это возможно. Но, во всяком случае, такая возможность сейчас у нас есть. Будем ею пользоваться. Спасибо за внимание.

ДОЛГОВА А.И.

Наши  коллеги из МГУ,  Владимир Сергеевич Комиссаров, в частности, – считают, что мы должны принять резолюцию и обратиться к руководителям государства, правительству с просьбой по трем пунктам. Это, во-первых, криминология. Ее сделать обязательной наукой для юристов. Во-вторых, научные учреждения, которые  касаются криминологических исследований. И,  в-третьих, обратная связь науки и практики.

Я не знаю, что вы думаете по этому поводу. Вы помните, сколько мы обращений принимали, публиковали.

С МЕСТА

Можно реплику? Кто-то сказал –  стучаться,  стучаться, пока  не достучимся.

ДОЛГОВА А.И.

Хорошо. Тут есть наброски. Может быть мы сейчас не будем торопиться с текстом, а создадим  редакционную коллегию, которая его подработает. Может быть, Юрий Владимирович примет в этом участие, как опытный политик, Евгений Серафимович и Александр Александрович. И Сергей Дмитриевич, автор новой монографии. Не возражаете против этого? Давайте подработаем этот документ. Три пункта эти оставим.  А потом обсудим на правлении и  Всем организаторам конференции передадим, согласуем текст. Не возражаете  против такого решения?

ДЖАТИЕВ В.С.

Почему Президент не советуется с ведущими российскими криминологами?

ДОЛГОВА А.И.

Ведь вы понимаете, что вокруг Президента и вокруг Председателя правительства такое количество «облепивших» их  организаций: общественных, правозащитных, разных субъектов стратегических разработок, которые финансируются в том числе нашими криминальными структурами с огромными денежными ресурсами, с огромными международными связями, с приглашением зарубежных так называемых экспертов, которые говорят им, что в «цивилизованном мире»  происходит так–то. Какой у нас способ? У нас есть средство – публично высказывать свое мнение.

ДЖАТИЕВ В.С.

Так давайте предложим Президенту встретиться с ведущими криминологами.

ДОЛГОВА А.И.

Через «Твиттер»? У нас молодежь просто горит желанием шире использовать возможности Интернета. Давайте подумаем об этом, но каждый наш шаг должен быть взвешенным, как в шахматах. Ведь мы должны понимать, что имеем дело с сильными противниками и, кстати, говоря, интеллектуально развитыми. Поэтому давайте думать.

ХАЛИУЛИН А.Г.

Уважаемые коллеги!

Если каких-то высказываний, реплик больше нет,  то я хочу от имени  руководства Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, Научно-исследовательского института, а также от имени всех организаторов конференции, в числе которых были, конечно, Российская криминологическая ассоциация, Российская правовая академия Министерства юстиции РФ, ВНИИ МВД России, МВТУ,  МГЮА им. Кутафина и  Юридический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, поблагодарить вас за участие в конференции. Прежде всего, поблагодарить тех, кто приехал сюда из разных городов Российской федерации, вплоть до Владивостока, Омска, Архангельска, республик Северного Кавказа и пожелать всем успехов в дальнейшей деятельности, а нашим гостям удачно, без происшествий доехать домой. К сожалению, сегодня говорить об этом весьма актуально.

Уважаемые коллеги, здоровья всем, удачи. Еще раз благодарю за участие в конференции!