Владимир Овчинский

На фоне продолжающегося экономического, социального и военного подъёма Китая ЦРУ создает новый центр, ориентированный исключительно на сбор разведданных о Китае, что является еще одним признаком того, что высокопоставленные американские чиновники готовятся к всеобъемлющей многолетней борьбе с Пекином.

В обращении к персоналу агентства 6 октября директор ЦРУ Уильям Дж. Бернс охарактеризовал новый Китайский разведцентр как попытку «еще больше укрепить нашу коллективную работу над самой важной геополитической угрозой, с которой мы сталкиваемся в 21 веке, – со все более враждебным китайским правительством».

Описывая усилия, в которых задействованы все стороны шпионского агентства, высокопоставленный чиновник ЦРУ сравнил борьбу с Советским Союзом в период холодной войны, но сказал, что Китай более грозный и сложный соперник, учитывая размер его экономики, которая полностью взаимосвязана с США, а также с собственным глобальным охватом, которым обладает Китай.

Бывший директор Джон О. Бреннан, который курировал радикальную реорганизацию ЦРУ при администрации Обамы, приписал Бернсу новый подход к Китаю.

«Если и есть страна, которая заслуживает своего собственного разведцентра, так это Китай, который имеет глобальные амбиции и представляет собой величайший вызов интересам США и международному порядку», – сказал Бреннан.

При предшественнице Бернса, Джине Хаспел , ЦРУ начало отказываться от позиций военного времени, в которых оно было в основном сосредоточено на проникновении и уничтожении террористических сетей, и начало возвращать свое внимание на так называемые «твердые» цели, в основном Китай, но также и Россию, Иран и Северная Корея.

Бернс сказал, что внимание к этим другим странам не уменьшится, ЦРУ также продолжит контртеррористическую миссию. Но создание нового китайского центра явилось четким указанием на то, что эта страна является и, вероятно, останется целью агентства №1.

На вопрос, почему руководители агентства считают, что против Китая нужен собственный разведцентр, когда они фактически закрывали его на других направлениях, высокопоставленный чиновник назвал Китай уникальным, потому что ни в одной отдельной стране не требуется работа, которая охватывает все области миссии агентства, где требуются сборщики разведывательной информации, аналитики, лингвисты и технологи.

Как и в случае с Советским Союзом, ЦРУ направит значительное число таких специалистов в страны по всему миру для сбора разведданных и противодействия интересам Китая, сказал высокопоставленный чиновник, который на условиях анонимности выступил с заявлением, чтобы ещё более полно разъяснить позицию Бернса.

По словам чиновника, агентство также будет набирать и обучать больше носителей китайского языка. Он добавил, что теперь Бернс будет еженедельно встречаться с главой разведцентра, а также с другими высшими руководителями со всего агентства, чтобы разработать согласованную стратегию.

Признавая прошлые сбои в системе безопасности, не комментируя их напрямую, высокопоставленный чиновник сказал, что ЦРУ, кроме китайского, создает еще один центр по разработке технологий, которые укрепят его методы шпионажа.

Этот новый центр будет также охватывать транснациональные угрозы, такие как изменение климата, вспышки болезней и гуманитарные кризисы.

«Ловушка Фукидида» как информационное оружие

Американская профессура недалеко ушла от ЦРУ ( а может быть даже обогнала его) в нагнетании китайской угрозы. Учёные США всё чаще смотрят на растущую мощь Китая как на угрозу. Многие опасаются, что соперничество между Китаем и США может привести к войне или конфликту, который будет иметь глобальные последствия.

В Америке становится все более популярной теория, которая основана на трудах Фукидида – историка Пелопоннесской войны между Афинами и Спартой.

Один из ведущих американских экспертов в области международных отношений – профессор Грэм Эллисон из Центра науки и международных отношений имени Роберта и Рене Белферов при Гарвардском университете – несколько лет назад издал книгу “Обреченные на войну: Могут ли Америка и Китай избежать ловушки Фукидида?”. Она уже стала настольной для многих политиков, ученых и журналистов.

Профессор Эллисон рассмотрел события мировой истории за пять веков и нашел 16 примеров того, когда растущая новая держава вступала в соперничество со старой державой. В 12 из 16 случаев конфликт перерос в войну.

Как считает ученый, сегодня можно говорить, что будущее международных отношений будет определять соперничество между Вашингтоном и Пекином.

Китайский синдром лунатизма и его сдерживание

Ещё одну концептуальную идею для информационной войны с Китаем выдвинул извесный теоретик нескольких американских администраций Джозеф Най (PS,04.10.2021).

По его мнению, поскольку администрация президента США Джо Байдена выбрала стратегию великодержавной конкуренции с Китаем, нужны исторические метафоры, чтобы объяснить это усиливающееся соперничество. Многие вспоминают начало Холодной войны, но есть более тревожная историческая метафора – начало Первой мировой войны. В 1914 году все великие державы ожидали всего лишь краткой третьей Балканской войны. А вместо этого, как пишет британский историк Кристофер Кларк, они, «действуя как лунатики, устроили пожарище, длившееся четыре года, уничтожившее четыре империи и погубившее миллионы людей».

В тот момент мировые лидеры не уделяли достаточного внимания переменам в международном порядке, который ранее получил название «Европейский концерт». Одной из важных перемен стала нарастающая сила национализма. Национализм оказался привлекательней социализма для рабочего класса Европы – и привлекательней капитализма для европейских банкиров.

Кроме того, усиливалось равнодушное отношение к мирному положению. В Европе великие державы не вели войны уже 40 лет. Конечно, были кризисы (в Марокко в 1905-1906 годах, в Боснии в 1908-м, ещё раз в Марокко в 1911-м, Балканские войны в 1912-1913 годах), но все они были управляемыми. Между тем дипломатические компромиссы, позволившие урегулировать эти конфликты, усиливали чувство разочарования и поддержку ревизионистских идей. Многие лидеры начали верить, что короткая, решающая война, в которой победит сильнейший, могла бы принести позитивные изменения.

Третьей причиной потери гибкости в миропорядке начала XX века была немецкая политика – амбициозная, но неясная и путанная. Великодержавные устремления кайзера Вильгельма II были ужасающе неловкими. Нечто схожее Най видит в «Китайской мечте» председателя Си Цзиньпина, «в его отказе от терпеливых подходов Дэн Сяопина, в эксцессах националистической дипломатии «боевых волков» Китая».

Поэтому Най пишет, что сегодня политики должны быть встревожены подъёмом национализма в Китае, равно как и популистским шовинизмом в США. Учитывая агрессивную внешнюю политику Китая и историю противостояний и неудовлетворительных компромиссов по поводу Тайваня, существует перспектива непреднамеренной эскалации между двумя державами.